В связи с разрушением старой государственной идеологии и затянувшейся выработкой новых ориентиров «светлого будущего», в обществе возродился интерес к прошлому «малой родины», обычно именуемый краеведением. Подобный всплеск уже был на предыдущем переходном этапе – в двадцатые годы двадцатого столетия, названные «золотым десятилетием» уральского краеведения.
Но в краеведении изначально заложена огромная проблема – географическая оторванность большинства исследователей от архивных собраний. Данное обстоятельство сужает круг источников, используемых краеведами. Отсюда – слабое наполнение исследований фактами, именами и датами. Поэтому написанные истории не только деревень, но и крупных сел, и многих городов ограничиваются, как правило, перечислением нескольких ярких событий. Из действующих лиц упоминаются единицы, среди которых достаточно много косвенных персонажей, таких как проехавшие мимо путешественники или ссыльные декабристы. Информационный вакуум заполняется обычно местным фольклором, поэтичным и интересным, но малодостоверным. Не свободны исследования и от прямых фантазий, построенных на случайных созвучиях, а то и на откровенных домыслах.
В результате большинство современных краеведческих публикаций дают картину достаточно далекую от исторической действительности и являются скорее явлениями мифологии, а не историческими исследованиями.
Цель настоящего доклада – исправить и дополнить некоторые сведения из наиболее полного на сегодняшний день исследования, охватывающего территорию административного подчинения города Первоуральска[1].
КУЗИНО.
По словарю: «Название деревни связано с наличием кузницы. От термина кузница селение следовало бы назвать Кузнечная. Однако есть еще слово синоним — кузня. Русский человек выбрал краткое название, означающее, что здесь селение при кузне. Отсюда – Кузино.
Появление кузницы, а потом и деревни в устье реки Утки связано с историческим событием, происшедшим весной 1703 г. Здесь была устроена судоверфь и пристань… Судоверфь никак не могла обойтись без кузницы.»[2]
Подобное толкование названия противоречит и исторической действительности и нормам русского языка. Кузницы в слободе имелись задолго до основания пристани. Уже перепись 1680 года их насчитывает три[3]. Что касается названия деревни, то, очевидно, что в основе его имя Кузя – один из уменьшительных вариантов имени Кузьма (Козьма).
В переписи Чусовской слободы 1719 года деревня Кузина не названа. А в центральном поселении Чусовской слободы показан единственный двор. Это в то время когда активно действовала пристань. Очевидно, что пристань со всеми ее жителями была выведена из ведомства слободы и подчинена Уктусскому заводу, относившемуся тогда к Тобольскому уезду. Почему же один двор остался в списке Чусовской слободы? Видимо, он оказался за границей территории, отведенной к пристани с поселком. Наиболее естественной границей была река. Напрашивается вывод, что двор находился на другом берегу Чусовой. А поскольку хозяин двора носил имя Козьма (Никитин сын Сулей)[4], то этот двор и нужно считать началом деревни Кузиной, находившейся прямо напротив Уткинской слободы-пристани (сейчас – село Слобода).
Таким образом появление деревни Кузино, действительно, напрямую связано с основанием Уткинской пристани и появлением новых ведомственных границ. Поэтому основание деревни как отдельного населенного пункта может быть датировано 1703 годом, хотя первый ее двор, наверняка, был поставлен раньше. Вообще, возникновение новых населенных пунктов путем выделения из более крупных — очень редкое явление. Гораздо чаще мелкие поселения поглощались крупными. Поэтому и появление деревни Кузиной не сразу было воспринято и документально отмечено.
Первый житель деревни – Кузьма Сулей (Сулея, Сулеев) известен как рудоискатель, один из первооткрывателей Гумешевского рудника, ставшего основной сырьевой базой Полевского завода[5].
СЛОБОДА.
«Село на прав. бер. излучины р. Чусовой. Построена в 1651 г. верхотурскими крестьянами во главе с Фролкой Араповым и Афонькой Гилевым. Существовала под названием Чусовской, позже Уткинская слобода. Здесь была таможенная застава, которая утратила свое значение с проведением Московско-Сибирского тракта…
Чусовская слобода стала отправным пунктом колонизации Зауралья, своеобразной «дверью в Сибирь», форпостом продвижения русских на Урал и в Сибирь. Отсюда в 1669 г. крестьяне с Фролкой Араповым пошли за Камень строить Аятскую слободу, проложив, таким образом, «сухую» дорогу из европейской России в Сибирь.»[6]
С подачи А. А. Дмитриева Фрол Арапов прочно вошел в краеведческую литературу как основатель Чусовской слободы[7]. Как же в действительности происходило формирование первого населения слободы?
Самые ранние документы однозначно показывают, что основателями и первыми слободчиками Чусовской слободы были Семен Васильев и Афанасий Иванов Гилевы[8]. Вскоре слободчики попытались перевести слободу в ведомство Тобольского уезда. В 1653 году верхотурские власти добились восстановления границ[9]. А в 1654 году, видимо, в отместку, заменили слободчиков приказчиком Томилом Нефедьевым, хотя срок для слободчиков еще не кончился. После протестов крестьян Томило в 1655 году был снят с должности. И кроме Чусовской слободы, в которой восстановили слободчика Афанасия Гилева, было отдано распоряжение строить Верх-Чусовскую слободу «выше новой Чюсовской слободы за 10 верст с усть Черемшанки речки по Черемшанке речке вверх по обе стороны, да с верх Черемшанки речки прямо на Утку реку, да по Утке реке вниз по обе стороны до устья.». Слободчиком в новую слободу и был назначен Фрол Арапов.[10]
В роли верхчусовского слободчика Фрол не преуспел – слобода так и не была построена. Кроме того, Фрол погряз во всевозможных сомнительных проблемах. Во-первых, появился нелегальный путь в Сибирь: «в прошлом во 164-м (1655/56) году наложена из Сибири вновь окольная дорога по слободам через Утку и Кунгур на Каму». Дата появления дороги подозрительно совпадает со вступлением Фрола в должность. От проходивших тайной тропой «нелегалов» местные крестьяне терпели серьезные неудобства, а власти вынуждены были с осени 1659 года держать в Чусовской слободе таможенную заставу[11]. В переписи 1659 года среди жителей Чусовской слободы Фрола Арапова нет.
В декабре 1660 года слободчиком Чусовской слободы по-прежнему оставался Афанасий Гилев. Фрол Арапов в это время документами именуется просто «Чусовские слободы оброчным крестьянином». То есть, как слободчик он уже не воспринимался. Из его достижений в этот период можно отметить нелегальный перегон скота. В декабре 1660 года с него взяли штраф «за то что он с тем скотом в таможне не явился»[12].
Но сам Фрол продолжал считать себя хозяином несостоявшейся Верх-Чусовской слободы. 1 марта 1662 года управление Чусовской слободой принял уже известный Томило Нефедьев. В тот же день к нему обратились одиннадцать семей выходцев из Осинского уезда с просьбой поселиться «вверх по Чюсовой реке и вниз по Чюсовой же, где Фролко Арапов поселился. А в прежних годех та земля, где Фролко поселился, к новой же Чюсовской слободе з землею в одном чертеже была»[13]. Очевидно, что прежний администратор – слободчик Гилев – не противодействовал Арапову и появление Нефедьева — давнишнего недруга Арапова с Гилевым – позволило новоселам надеяться на получение земли.
Но башкирский набег 1662/63 года прервал развитие Чусовской слободы. Арапов, как и многие другие, покинул берега Чусовой. В 1663 году он отмечен в Краснопольской слободе[14]. В 1665/66 году Арапов был поверстан из крестьян в житничные дьячки Арамашевской слободы[15]. С этой должности он и был назначен в 1669 году слободчиком новой Аятской слободы[16], которой управлял до 1676 года[17].
Спустя два года (в 1678 г.) Фрол Арапов вторично пытается поставить новую слободу на Чусовой. На этот раз ему поручено «вновь слободу строить на порожнем месте, а межи тем землям от Казанской дороге вверх по Чюсовой реке до Чюсового озера, а вниз по Чюсовой реке до Волчьей горы, на востоке до Исетских вод»[18]. Но и эта попытка не удалась. В переписи 1680 года Фрол Арапов показан в Аятской слободе как «бывший слободчик». При этом он сказал, что пришел «в Сибирь» в 1660/61 году[19]. Ошибка переписчика? Или, может, сам Фрол хотел скрыть ранний период своей деятельности в Верхотурском уезде?
Как бы то ни было, к основанию Чусовской слободы Фрол Арапов никакого отношения не имеет. Высказывание Ю. А. Дунаева о роли чусовской «двери в Сибирь» тоже не подтверждается. Аятскую слободу Фрол основывал без опоры на население Уткинской, хотя некоторое количество бывших жителей последней со временем и оказалось в списках Аятской слободы.
КАМЕНКА.
«Это – одна из первых русских деревень нашего района близ перевала через камень – так в старину называли Уральский хребет. Каменка основана в 1574 г., еще до похода Ермака в Сибирь.»[20]
Это не единственная Каменка якобы основанная в еще в XVI веке. В Режевском музее мне показывали список деревень Режевского района, составленный покойным местным краеведом Швецовым. В нем основание деревни Каменки Клевакинского сельсовета тоже датировано 1574 годом. Ссылки на источники у Швецова, как и у Дунаева отсутствует, поэтому трудно понять, о чем идет речь. Но, очевидно, что ни первоуральская, ни режевская Каменки не могли возникнуть до похода Ермака.
Перепись Строгановских владений 1579 года вообще не описывает земель дальше реки Утки (Межевой). В переписи 1659 года в Чусовской слободе Каменка не значится. Перепись 1680 года описывает деревню Фомину над речкой Каменкой. В ней было два двора, принадлежащих Фоме Никитину сыну Кузнецову и его сыну Ивану. Фома показан уроженцем Обвинской волости Соликамского уезда, пришедшим в слободу в 1670/71 году[21], то есть, лет за десять до переписи. Но при этом его взрослый сын показан родившимся в слободе. Да и сам Фома обнаруживается в переписи 1659 года, когда он жил в центральном поселении Чусовской слободы[22]. В 1662/63 году Фома значится в списке пострадавших при башкирском набеге[23]. Скорее всего, после набега Фома, как и многие другие крестьяне слободы, ушел в более безопасные места. И 1670/71 год – дата его повторного поселения на Чусовой. Это же дата и наиболее вероятна как время основания деревни Каменки. В переписи 1719 года деревни нет. Наверняка, это связано с устройством пильной мельницы и ведомственным переподчинением деревни, как и казенной пристани.
КОУРОВКА.
«Станция названа по логу того же наименования… По какому признаку назван Коуров лог – остается загадкой.»[24] Загадка разрешается просто. Уже перепись 1659 года показывает братьев Ивана и Ярофея Пиминовых детей Коуровых. Иван жил в центральном поселении Чусовской слободы, а Ярофей – в деревне Крылосовой[25]. В 1662/63 году названы и их отец Пимин с братом Иваном, погибшим при башкирском набеге[26]. После набега семья исчезает из Чусовской слободы. А в 1671/72 году Иван Пиминов поселяется в далекой Беляковской слободе[27] (сейчас – Тугулымский район). Несмотря на недолгое пребывание на Чусовой, память о Коуровых сохраняет местная топонимика.
ГРОБОВСКИЙ увал.
«Название увала, как пояснили старожилы села Гробовского, происходит от горы, спуск с которой по направлению к р. Утке очень пологий, внешне похожий на крышку гроба».[28]
Здесь снова пренебрежение нормами русского языка. По внешнему виду гора называлась бы Гроб или Гробовая. Гробовская – явно вторичное название от Гробовой. При этом сам Ю. А. Дунаев в словаре упоминается первичную форму — Гробово Поле.[29] Очевидно, что именно по нему названы и гора Гробовская и Гробовская крепость (ныне – поселок Первомайское).
Но поле в виде гроба представить трудно. Значит, название не происходит от внешнего сходства. В переписи 1680 года в Чусовской слободе описана деревня Польская над речкою Уткою. Деревня для того времени была крупной – двадцать дворов, в одном из которых жила семья Гробовых. Глава семьи – Тимофей Трофимов сын – показан уроженцем слободы[30]. Его отец – Трофим Андреев сын Гробов – уже в переписи 1659 года написан жителем Чусовской слободы, деревни Завьялковой на Чусовой[31].
Очевидно также, что название Польская не связана с поляками, а происходит от слова «поле», как, например, название города Юрьев-Польский. А проживание в деревне семьи Гробовых подсказывает, что деревня Польская идентична Гробову Полю и позднейшей Гробовской крепости. Поскольку Гробовы оставили столь заметный след в местной топонимике, весьма вероятно, что именно они и были здесь первопоселенцами. Это предположение подтверждается тем, что в переписи 1680 года из двадцати дворов только Гробовы показаны родившимися в Чусовской слободе.
В дальнейшем Гробовы переселились в Мурзинскую и Арамильскую слободы.
НИЖНЕЕ село и деревня ВЕРХНЯЯ.
«Еще при царе Алексее Михайловиче на чусовском берегу напротив камня Шайтан жил татарин с тремя сыновьями и занимался хлебопашеством. К ним поселился беглый солдат Бажук и стал притеснять татарина. Последний послал сына на Верхотурье пожаловаться на Бажука. Из Верхотурского приказа последовала грамота, подтверждающая право татарина на владение землей. Бажуку ничего не оставалось, как поселиться на «пустом месте» в полутора верстах вверх по течению Чусовой, близ реки Грязной. «Бажуково жилище» получило название Верхней деревни.»
Далее в словаре сообщается, что на карте 1722 года «ниже Уткинской слободы и деревни Каменки показана деревня Бажукова на речке Грязнухе, а ниже ее на левом берегу Чусовой – Нижняя деревня.»[32]
К этому можно добавить, что в переписи 1719 года прямо названа деревня Верхняя, насчитывавшая три двора (прозвища дворохозяев – Чирков, Балда и Ишей)[33]. Но история с татарином и беглым солдатом выглядит сомнительной. Во-первых, беглый должен был бы вести себя скромнее, чтобы не привлекать внимание властей. Во-вторых, фамилия Бажуков встречалась у русских крестьян[34], но в Чусовской слободе ни одного ее упоминания не найдено. А в переписи ясачного населения 1710 года в «волости на Чусовой реке» названы Бажук Шатрыбаев и его брат Меншик Шатрыбаев.[35] То есть, татарской деревней изначально могла быть не Нижняя, а Верхняя.
Семья Бажука, возможно, отселилась подальше от заводов и дорог на юг, где сейчас существует поселок Бажуково (Нижне-Сергинский район).
СИБИРКА.
«Известный историк Сибири П. А. Словцов считал эту речку границей древней Сибири.» Об этом же по мнению Ю. А. Дунаева свидетельствует «находка учащимися Староуткинской школы № 13 древнего каменного пограничного столба, который, как свидетельствует надпись, отделял Московию от Сибирского ханства.»[36]
Какой такой «древний» камень нашли школьники, непонятно. Но к древним границам он отношения не имеет. Сами термины «Московия» и «Сибирское ханство» невозможны ни в какой официальной надписи. Когда русские достигли этих мест они была уже подданными Русского царства. Татарских правителей Сибири все русские документы именовали царями (Шейбанидов) или князьями (Тайбугидов). Понятие «Сибирское ханство» возникло на страницах литературы спустя много лет после его ликвидации.
И никакой границы Сибири в окрестностях реки Сибирки никогда не было. В 1568 году Строгановы получили земли «по реке по Чюсовой вверх и по другую сторону Чюсовые реки с устья и до вершины»[37]. Сибирка оказалась внутри этой территории. После присоединения Сибири к Руси административная граница между ними соответствовала западным рубежам Верхотурского уезда и проходила по реке Межевая Утка. В словаре Ю. А. Дунаева даже имеются соответствующие сведения: «Путешественник XVII века Избрант Идес, например, принял за начало Азии правый берег Чусовой, где оканчивались Строгановские поселения на этой реке»[38]. Подтверждением этого служит то, что в Чусовскую слободу входила деревня Сулем, находящаяся по Чусовой гораздо ниже устья Сибирки[39].
Но если Сибирка не могла быть границей, она могла быть пунктом на одной из дорог в Сибирь. Ряд известий позволяют предполагать о наличии такой дороги со средней Туры (южнее города Туринска) в верховья бассейна реки Сылвы и далее на запад. Возможно, эта дорога пересекала Чусовую именно вблизи устья Сибирки. Тогда исходным топонимом мог быть «Сибирский брод» или «Сибирский переезд».
На речке Сибирке в XVII веке короткое время существовала одноименная деревня-однодворка[40].
[1] Дунаев Ю. А. Топонимы окрестностей Первоуральска. Первоуральск, 1992.
[2] Дунаев Ю. А. С.40.
[3] РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.697. (далее – 1680) Л.924.
[4] РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.1615. (далее – 1719) Л.141 об.
[5] Козлов А. Г. Творцы науки и техники на Урале. Свердловск, 1981. С.135.
[6] Дунаев Ю. А. С.61-62.
[7] См.: Аятская слобода в конце XVII – начале XVIII вв.: Историко-родословные записки / Сост. Любимов В. А. Нижний Новгород, 1998. С.11.
[8] Миллер Г. Ф. История Сибири. Т.3. М., 2005. С.345-347, 388.
[9] Миллер Г. Ф. Т.3. С.375-376.
[10] Миллер Г. Ф. Т.3. Л.385-393.
[11] Миллер Г. Ф. Т.3. С.401-403, 405.
[12] Миллер Г. Ф. Т.3. С.434-435.
[13] РГАДА. Ф.1111. Оп.1. Д.174. Сст.106-107.
[14] Архив СПб ИИ РАН. Ф.28. Оп.1. Д.1081. Сст.4 об.-5 об.
[15] РГАДА. Ф.1111. Оп.3. Д.23. Л.312-312 об.
[16] РГАДА. Ф.1111. Оп.1. Сст.133. Л.55 об.-56.
[17] Коновалов Ю. В. Предыстория и ранняя история села Черемисского (Режевской район Свердловской области) // Уральский родовед. Вып. 6. Екатеринбург, 2002. С.81-93.
[18] Курлаев Е. А. Открытие горы Магнитной в верховьях р. Чусовой // Четвертые Татищевские чтения. Тексты докладов и сообщений, Екатеринбург, 18-19 апреля 2002 г. Екатеринбург, 2002. С.276.
[19] 1680. Л.820 об.
[20] Дунаев Ю. А. С.33.
[21] 1680. Л.911-911 об.
[22] РГАДА. Ф.1111. Оп.4. Д.40. (далее – 1659) Л.224 об.
[23] РГАДА. Ф.1111. Оп.2. Д.911. Сст.42.
[24] Дунаев Ю. А. С.38.
[25] 1659. Л.225 об., 228.
[26] РГАДА. Ф.1111. Оп.2. Д.911. Сст.40.
[27] РГАДА. Ф.214. Оп.5. Д.261. Л.1395 об.
[28] Дунаев Ю. А. С.27.
[29] Дунаев Ю. А. С.43.
[30] 1680. Л.906 об.
[31] 1659. Л.226.
[32] Дунаев Ю. А. С.46.
[33] 1719. Л.143 об.-144.
[34] Мосин А. Г. Уральские фамилии: Материалы для словаря. Т.1: Фамилии жителей Камышловского уезда Пермской губернии (по данным исповедных росписей 1822 года). Екатеринбург, 2000. С.29.
[35] РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.1534. Л.596.
[36] Дунаев Ю. А. С.60-61.
[37] Миллер Г. Ф. История Сибири. Т.1. М., 1999. С.326.
[38] Дунаев Ю. А. С.61.
[39] 1680. Л.917.
[40] 1680. Л.916.
Третьи малые «Строгановские чтения». 25 ноября 2006 г., п. Кузино.