Богоматерь Овиновская (часть3)

“…Успенский Паисиев Галичский монастырь … основан в начале 14 века при слободе Овиновской на правой стороне Галичского озера и первоначально назывался Никольский (203*). Церквей две – Успения Божьей матери и Святой Живоначальной Троицы (более поздней постройки). …закрыт в 1919, возобновлен в 1994 году (до 1919 г. мужской, с 1994г. женский — прим.А.И.Г.), 8 сестер, м.игуменья Наталия (Василенок)…”. Справочник Московской Патриархии 2000г.)

Местонахождение Овиновской слободы.

У А.Г.Авдеева в статье “Галичский Успенский Паисиев монастырь по документам 15-17 веков” (Русский дипломатарий”, вып.7 — 2001г.): “…По преданию, Иоанн Овин жил в Овиновской слободе (современная Железнодорожная улица). Уроженец деревни Мелешино Галичского уезда Н. Д. Мухин, опубликовавший немало местных преданий, на этот счет отмечал следующее: “.. на юг, на окраине города, на горе, по Буйскому тракту, церковь каменная Святых безсеребреннков Космы и Дамиана (204*). Прежде, до 1764 года, был здесь был монастырь. Близ зтого места была усадьба и дом благочестивого боярина Иоанна Овинова <…> Имение его и доселе сохранило свое название Овиновская слобода”. В начале XVIII в. все угодья принадлежали Паисьеву монастырю, а Овиновская слобода именовалась “Паисиева монастыря Овиновской слободкой”.

Сообщение краеведа XIX в. об Овиновской слободке как о части вотчины Иоанна Овина и отождествление ее расположения с Козьмодемьянским монастырем не находит подтверждения в документах XV-XVIв.в. В духовной грамоте Ионы Ярцова действительно упомянуто село Кузмодемьян, но как находящееся в межах с селом Успенским, а не как часть Овиновской вотчины. В нач. XVIII в. Овиновская слобода числилась, как и большинство владений Паисиева монастыря, по Ровдипу стану. Но в писцовой выписи 1578г. на владения м-ря в этом стане не фигурируют ни Овиновская слобода, ни село Кузмодамиан. Не упомянуты они и в галичскнх писцовых книгах 1627-1631г.г. По-видимому, название Овиновская слобода, появившееся во второй полов. XVII в., позднее стало основой предання о принадлежности Иоанну Овину с.Кузмодамиан. То же самое касается и Овиновского починка. Впервые он упомянут в описании 1631г., причем из контекста ясно, что название он получил не от имени первого владельца, а по местоположению близ Овинова луга. Таким образом, в вотчину Иоанна Овина входило село Успенское, во второй половине XVIIв. именовавшееся Успенской слободой, рыбные ловли на реке Челсме и Галичском озере, а также различные угодья. Ее границы помнились еще в середине XVIIв. : с запада ее ограничивал Овинов луг, а с востока Костромская дорога, где “Пречистыя Богородицы образ явился Ивану Овинову”.

Исследования археологической зкспедиции, проведенные под моим руководством в 1996г., позволили определить взаимосвязь вотчины Иоанна Овина с Николаевским монастырем и системой древнейших дорог Галича. Было установлено, что древняя Костромская дорога, функционировавшая до конца XIXв., проходила к востоку от обители и была заброшена после того, как ее перерезала линия Транссибирской железной дороги, причем в ее начале было поставлено здание железнодорожного вокзала. При этом железная дорога разделила Овиновскую вотчину и часть ее вошла в городскую черту (бывшая Овиновская улица). Из летописного рассказа о посещении Галича митрополитом Фотием в 1425г. следует, что Московская дорога, шедшая вокруг Галичского озера, ответвлялась от Костромской. После того, как в середине XVI в. был основан город Буй, часть Московской дороги, шедшая по окраине галичского посада, стала Буйским трактом. Ответвлением Московской дороги, очевидно, была Кинешемская. Начальный ее участок, огибавший Овиновский монастырь с севера и запада, после строительства железной дороги взял на себя функции Костромской. Таким образом, вотчина Иоанна Овина располагалась на стыке трех важнейших дорог, имевших стратегическое значение для Галича.Николаевский монастырь, основанный боярином (каким ? — прим А.И.Г.), вряд ли играл роль крепости на подступах к городу.

/…/ Местоположение его на стратегически важных дорогах связано с контролем за ведущими к городу путями. …Эту же роль, видимо, играл и Паисиев монастырь, который даже в более позднее время, когда многие обители были защищены кольцом мощных крепостных стен, имел не приспособленную для обороны ограду. “Круг того монастыря, — сообщает переписная книга 1701г. — ограда древянная, мерою круг монастыря триста пятдесят сажень, в длину монастыря мерою земли девяносто по три сажени поперешнику, <…> круг монастыря ограда и башни крыты тесом”. Итак, Николаевский Овинов монастырь контролировал подступы к Галичу со стороны Костромской дороги, откуда обычно подходил неприятель…”.

До начала 20 века галичская топонимика сохранила названия: Овинов луг на берегу Галичского озера, Овинов починок, Овиновская слобода совр. Железнодорожная улица в Галиче.

К вопросу о времени основании обители; Овины на галичской земле в начале-середине 14в.

Новгородские боярские рода издавна владели землями на севере Руси, в том числе — и в Галичском крае. Так, в одном из Новгородских летописцев (т.н.“Мышкинское издание”) находится краткое известие за 1340 год: “…Обакун новгородец Николы церков на Кешме согради…”. Возможно, это и является сообщением об основании монастыря, а имя церкви и дало обители первоначальное название. Хотя, нельзя исключить, что в 1340г. описано обновление храма после пожара или постройка новой церкви в уже существующей обители, или постройка Никольской церкви в самом городе Галиче, а не в монастыре. В Новгородских летописях посторойка храма Николы на Кешме также упомянута, но без указания имени строителя (205*)

“…Паисьев Успенский Галичский мужской монастырь расположен в 3 верстах от города Галича в слободе Овиновой. / …/ Время основания монастыря неизвестно, но в 14 веке существовал на земле боярина Овины и назывался Николаевским…” (“Православные русские обители”, СПБ, 1910г.).

Итак, в конце 14 века на территории “Овинской слободы”, на земле боярина Овина, существовал Никольский монастырь. До начала 20 века галичская топонимика сохранила названия: Овинов луг на берегу Галичского озера, Овинов починок, Овиновская слобода (совр. Железнодорожная улица в Галиче и р-н между Успенской слободой и кладбищенской Кузьмодемьянской церковью).

Поскольку во время постройки Успенского храма монастырь располагался на земле бояр Овиных, вероятно, и к основанию обители имел отношение кто-то из их предков. Родословная предков Овиных предположительно мной реконструирована. С большой степенью вероятности, Овины происходят от старшей ветви старинного новгородского рода бояр Мишиничей — потомков героя Невской битвы “мужа славна” Миши (см. на схеме).

История рода Ивана Овина после обретения иконы и постройки Успенского храма.

У боярина Ивана Овина не было сыновей, но была дочь, вышедшая замуж за Димитрия Ярцо. В документальных источниках ее имени нет, но местные предания утверждают, что ее звали Елена. Сохранилась в списке в судном деле 1615г. по Галичу (см. “Библиографию…”) “Отводная память Ивана Овина на Овинов луг с росчистями за внука своего Ивана Ярца”. Датируется эта “память” предположительно концом 14 – началом 15 века. Другой имеющий отношение к бывшим галичским владениям Овиных древний документ — “Духовная грамота инока Ионы Ярцова” (в миру Ивана Дмитриевича Ярцова, внука боярина Ивана). По ней в монастырь отходят другие Овиновские вотчины: село Успенское (сейчас Успенская слобода в Галиче), несколько “пожень”, рыбные ловли на Галичском озере и реке Челсме и “луг Овинов под Кузмодамияном”.

В “Житии Паисия Галичского…” упомянуты и последние потомки Ивана Овина — его правнуки Димитрий и Евстафий Ивановичи Ярцовы (сыновья Ивана-Ионы Димитриевича). Вклад в монастырь последних овиновских вотчин, сделанный Димитрием Ивановичем Ярцовым при постриге, можно датировать 1434-1440г.г. Монастырю же завещана и икона. А свидетелем при этом вкладе и покровителем иконы стал, согласно “Житиям…”, княживший тогда в Галиче Димитрий Георгиевич Красный.

Исходя из этого временного отрезка, можно предположить время жизни самого Ивана Овина. Взрослый сын Ивана Дмитриевича Ярцова Димитрий (его брат Евстафий Иванович “прост, груб и несовершен ум имея”, поэтому недееспособен) — последний из потомков Ивана Овина вкладчик в Успенский Паисиев м-рь. При описании в “Житии…” пострига Димитрия Ивановича Ярцова говорится, что ему “детей Бог не дал”. Вряд ли так определенно было бы сказано о человеке, имевшем еще возможность завести детей; вероятно, речь идет о человеке пожилом.

Положим, что ему при постриге было не меньше 50 лет (ок.1390 г. рождения). Тогда его отцу в 1390 году должно было быть хотя бы 20 лет (1370 г.рожд.). Его деду Димитрию Ярцо и бабке Елене Ивановне Овиной в 1370 году — тоже около 20 лет (или больше). Значит, “житийный” боярин Иван Овин родился, во-всяком случае, ранее 1350 г.

Относительно достоверно (из “житийных” источников) известно, что Успенский храм в м-ре в честь обретенной Иваном Овиным иконы построен “во время державы Великого Князя Димитрия Иоанновича Донского” (1359-1389г.г.) (206*) Таким образом, вероятное обретение Овиновской иконы датируется серединой 14 века — как по “житийному” тексту, так и по предполагаемому возрасту Ивана Овина.

Обретение чудотворного образа.“Галичская” версия (принятая ныне)

Икона была чудесным образом обретена боярином Иваном Овиным, которому вручили ее два ангела вблизи от обители. В других трактовках этой же версии, говорится, что икону вручил “некий муж” или “некие мужи с условием поставить во имя этой иконы церковь его ктиторском в монастыре” (207*). Вот один из вариантов текста, повествующий об обретении иконы:

“Сказание об образе Овиновской Божией Матери иже во граде Галиче” (Выписки из Галичских церковных книг 1831г., ГАКО, ф.130, оп.12, п.302, кн.715, стр.28-33): “…/Был/ некто болярин в Галиче, именем зовомый Иван Овин, село имел у себя близ града Галича и близ двора своего был монастырь и в нем игумен и братия особноживуй, церковь же в монастыре том во имя Св.чудотворца Николы ветха зело. Иван восхотел поставить новую церковь Св.Николы, призва древоделы во время летнее, в день недельный (208*) пойде един из дома своего против врат монастырских; и се внезапу сретоша его два юноши красны зело; оба держаще руками своими икону пресвятыя Богородицы и на руце /имеющей/ предвечного Иисуса Христа. И рекоша те юноши прекрасни: се родители супружницы твоея послаша тебе с нами икону пресв.Богородицы и заповеда тебе где храм Св.Николы, на том месте поставить и церковь во имя пресв.Богородицы чеснаго ея Успения. Иван же ужасел (?) вельми и во изступлении бе, обаче (?) со страхом и радостию поклонися образу пресв.Богородицы и неотвеща им ни единаго словеси и приим от руку их Пресв.Богородицы икону и внесе ее в монастырь и постави ю на уготовленное место иде же хотеше основати церков … быв и рече сущим ту // игумену и братии и всему народу: сию икону пресв.Богородицы от родителей жены моея два отрока принесоша ми, где был храм Св.Николы, на том месте поставити церков во имя пресв.Богородицы славнаго ея Успения, мне же в тот час бысть страх и бых во ужасе велицем и не воззвах юнош тех в дом свой, дабы в доме моем хлеба яли и почили, но и паче помышляю быти им в дому нашем и супружницы моея, и рекоша ему отроцы его: мы, господине из дому твоего во след тебе идохом, никого же не сретохом и не видехом. Иван же скоро поиде во дом свой и рече жене своей: приидоша ли се/мо/ ? // два отрока родителей твоих, она же ре/че/ ни, господине мой, никакоже видех, ниже слышах, но точие слышу от уст твоих про них. Иван же рече: согреших, понеже не возвах в дом наш и того ради разгневаишся на мя, ни внидоша к нам. В той час повеле отрокам своим сести на коней и скоро гнати по всех путех многих сретоши и постигоши и вопрошаху об них и никто не видех. Иван же разуме быти Божию /явлению/ пресв.Богородицы Честнаго ея Успения…а юноши сии Агглии Божии суть…”.

Дополнительно к сведениям, имеющимся в “Сказании…” и в “Житиях…”, в “Истории Российской иерархии” о.Амвросия Орнатского утверждается, что храм был переименован в Успенский не сразу после обретения иконы, а лишь после чудесного прозрения от нее некой “болярской дочери”.

Поскольку Овины — новгородцы, житийные тексты галичского происхождения, написанные на основании не дошедших до нас древних Галичских летописей, целесообразно сличать с данными новгородских источников.

“Новгородская” версия.

Ее сюжет описан в справочнике “Православные русские обители…” (СПб, 1910г.) и несколько отличается от сюжета версии галичской. “…После возвращения из похода боярин Иван Овин заболел и исцелился только от иконы Богоматери Успенья(?), присланной ему неким мужем…” (“гречином”). После чего по совету Владыки он в честь иконы, принесшей ему исцеление, построил в своей боярщине храм, чтобы икона помогала всем людям. Из какого похода вернулся Иван Овин перед обретением иконы, неизвестно (209*). Но главная мысль “новгородской” версии — икона была обретена в Великом Новгороде, а в Галич уже привезена боярином Овиным. Разумеется, заманчиво было бы связать поход новгородской рати на Двинские и Заволочские земли (и на Галич, в том числе) в 1398г. (210*) с постройкой Успенского храма в Паисиевом монастыре, а фигуру воеводы Ивана Богдановича совместить с боярином Иваном Овиным. Но это невозможно: во-первых, в соотв.с актовым материалом, правнуки Ивана Овина — современники прп.Паисия, а во-вторых, Иван Богданович — представитель рода Обакуновичей, с владениями потомков которого владения Овиновых в конце 15 века не совладеют и практ.не соседствуют.

Первые чудеса от Овиновской иконы, прославление ее, переименование монастыря.

В старейшем списке “Сказания…”: “…От великое Божие милосердие к роду Християнскому от него неизглаголанная и несказанная благость начаша бо от образа Пречистей Богородицы бывати многая чюдеса от единаго точие прикосновения: аще кто с верою пришед прикоснеся, тому пречюдному <не точие человеком но> и ангглом говеемому образу. Слепым убо очеса отверзашася, и ясно зрение устрояшеся. Глухим слухи отверзашеся, и слышание подавашеся. Разслабленым жилы укрепляхуся: Нечистие дуси от человеков рода изгоняхуся, и от …?…, (неразб.): Хромии хождаху, + (приписка на полях напротив другим цветом — “+ немии глаголаху”, далее — вновь по тексту) <по писанному, тогда скочит хромый яко елень, и ясен будет язык гугниваго> Сляченныя распростирахуся, и всякий недуг от человека отсташа, и всяка язя в людех изцеливашеся. И бе видети тогда в людех радость велию, и веселие неизглаголанное, и от уст их благодарение исхождаше вси бо благодаряху и славяху бога яко посети Господь Бог людей своих, и дарова целебный источник присно текущ, икону Пречистыя своея Богоматере. Сие же новое и преславное чюдо, яко же сотвори …? (1/2 строки расплылось, неразб.) иконою Пречистыя своея Богоматере, не можаше утаитися во угле едином, сиречь во единем граде: Но во вся грады и страны Християнския, найпаче же во росийских странах. Яко крилами несими …? (расплылось, неразб.) благочестивых людей устами промчеса.

То слышавше благородны князи, и боляре и велможе, и вся православно християнско множество. Начаша изо всех градов росийских стицатися: Одно убо желающе видети и лобызати оный чюдотворный от бога посланный образ. Ови же носяще с собою недужныя своя ищуще здравие улучити, от сего приснотекущаго источника, еже и приимах. Ибо от всякаго недуга, и от всякой язи, приемлюще изцеление /…/ и от того времяни, она Богородична икона, прозвана Овиновская. обитель же она от того времяни нача зватися Успенская, а не Николаевская…”.

История Паисиева Галичского Успенского м-ря и Овиновской иконы.

История обители, описанная в церковных книгах и “Житиях…”, богата различными событиями (211*).

Начну с главного и практически единственного известного до 17 века в Москве чуда от иконы “Богоматерь Овиновская” — чуда незримого возвращения иконы “Богоматерь Овиновская” на прежнее место, в обитель.

Во многих летописях подробно описана борьба князя Московского Василия Васильевича Темного и его “галичских” родственников, в т.ч. его дяди князя Георгия Димитриевича. В 1433 году московское войско разбило ополчение галичских князей, после чего Галич был взят и разграблен. В числе прочего в Москву была увезена главная галичская святыня — икона “Богоматерь Овиновская”. Она была возвращена обратно в Галичнастоятелем м-ря прп.Паисием, который ездил специально для этого в Москву с посольством (предп., выкуплена, так как перед поездкой прп.Паисия галичане собирали деньги на выкуп). В этом посольстве, как следует из летописей, прп.Паисию содействовал тогдашний Московский Митрополит Иона (его земляк — уроженец галичского с.Одноушева и бывший постриженник одного из галичских монастырей). В результате Московский князь торжественно вернул прп.Паисию икону вместе со вкладом на восстановление им же самим разрушенной обители. В Галиче вернувшуюся икону встречали все жители города.

Необходимо добавить, что на этот же вклад Василия Васильевича Московского в Галиче была основана новая обитель во имя Василия Великого, небесного покровителя вкладчика. Об удивительной связи дальнейшей судьбы Овиновской иконы и этого монастыря будет сказано чуть позже.

Летописная история возвращения Овиновской иконы в Галич послужила праобразом одного из главных чудес от нее — чуда незримого возвращения иконы “Богоматерь Овиновская” в обитель. В память этого чуда ежегодно 15 августа в обители происходил крестный ход. В сборнике “Православные Русские обители” (СПб,1910г.) : “… В церкви хранится и местно чтимая икона “Богоматерь Овиновская”. Известно, что когда Великий князь Московский Василий Васильевич (“Темный”) пошел войной на своего дядю Георгия Галичского, то взял и ограбил город Галич и унес в Москву чудотворный Образ Богоматери, и икона была поставлена в церкви (Успенский собор Московского Кремля, прим.А.И.Г). Ключи от храма князь взял себе. /…/ Но на другой день, к удивлению всех приближенных князя, иконы в церкви не оказалось. При розыске выяснилось, что образ “невидимо явился” на прежнем месте…”. Аналогично описаны эти события в “Истории Российской иерархии” Амвросия (Орнатского), т.5, стр.448.

В подцензурных Московскому гос-ву “Сказаниях об Овиновской иконе…” и церковных книгах, разумеется, ничего нет о разграблении Галича и обители московским войском. Зато в написанных в 17в. в стенах Паисиева монастыря “Житиях…” прегрешению и последующему посрамлению Московского князя посвящена длинная нравоучительная глава.

“…В лето мироздания 6937, неведомы каковыя ради вины, обаче мню яко по Божие попущению за грехи наша, Великий Князь Василий Васильевичь Московский, со многими силами своими пойде на своего дядю на Князь Георьгий Димитриевичь Галического, и град Галич первой, что был на реке Чолсме, взя. Тогда же взем чюдотворную икону Пречистыя Богородицы, зовомую Овиновскую, со златою утварью, о ней же выше слово предложихом, еже два анггли принесоша к болярину Иоанну званием Овину. И принесе образ той к Москве, и постави его в Соборной церкве, и заключив двери, утверди замками и печатьми, и стражей пристави, да будет храними яко пленница — рече.

О долготерпение Божие, о смирение Божия Матере, како убо иже Адама и Еву от ада свободи нигде образу своему в затворе быти попусти: иже хранит весь род Християн от от всякия беды и напасти, коя образ нигде храним бяше и стерегом от чеповек смертных. Иже ключи девства соблюдает, тоя самыя образ нигде заключен и удержан хощет быти. И сия вся видев ужасаетмися ум, и трепещет мое серце, и недоумением содержим есми. Како Венцем и диадемою украшенный и престоле Великаго Княжения росийскаго посажденнный, и многим народом судити вправду устроенный, неправеден суд полагает, и насилием хощет удержати неудержанное.

Обаче Господь наш Иисус Христос видев сего неправосудие, яко хощет удержати его же не может: Обличи его сицевым образом. Егда убо Великому Князю Василию и боляром его церковныя двери утвердившим, якоже выше реком, самим же отшедшим комуждо восвояси. О преславныя чюдеси стражем убо стерегущим, и всю нощь бдящим, образ той чюдотворный невидимо ис церкви изыде, и тоя же нощи обретеся в Галиче вышереченной обители в церкве честнаго и славнаго Успения. Стражем же неведущем о сем. Во утрий же понамарь обители тоя иде во церковь хотя возжещи свящи ко утреннему пению; и егда двери церковныя отомкнув вниде в церковь.

О чюдо преславное и умом человеков непостижимо, превыше бо ума человеча содеяся. Возрев убо понамарь на место идеже чюдотворный образ стоял бяше первое, по взятии его из обители Великим Князем. Оно место праздно бяше и виде на том месте чюдотворен образ Пречистыя Богоматере, его же очах уже бяше видети. Тогда объят его страх и ужас, и недоумевашеся како обретеся образ той в церкве. И в таковом страсе и в ужасе был, притече ко игумену поведающи о сем. Игумен же слышав сие новое и преславное чюдо, вскоре повеле понамарю во все камбаны ударити: дабы братия и вся сущия в обители стицалися на преславное оное видение. Понамарь же по повелению игуменову, вскоре во вся тяжкая ударившу. Игумен же встав вслед понамаря во святую церковь …?… (наразб., расплылось) дабы ему яко предводителю душ первее подначальствоуемых, видети оное преславное видение, и явитися чюдотворному образу Божией Матере.

Достиг же в церковь, и видев чюдотворный оной образ, пад пред ним на землю, многи слезы от очию свою излитая, и не точие лице свое, но и земле на нем же месте лежаще слезми своими омокае глаголаше: Благодарю тебе, О Пренепорочная Дево, небеснаго царя и Владыки всяческих Мати: Яко не оставиша еси нас окаянных вовеки. Но благоволением Сына Твоего и Бога нашего благоизволила, образ твой сей честный, вскоре во обитель свою возвратити, и нашему зрению насыщатися сим даровала еси. Нам же приникнувше желает зрети чины анггельски, сего нас невозбранно зрети сподобила еси. Коеже тебе благодарения за сие принесем, и великия похвальныя песни воспоем, недоумеваюся и умом ужасаюся: Покоже ум наш не может похвалитися, по достоянию ниж уста наша и извитийствовати что могут. Но точию един Арханггельский глас от чиста серца вопием ти, радуся, Благодатная, Господь с тобою, Благославенна ты в женах, и благославен плод чрева твоего. Сия и иная множайшая благодарения от уст своих на много час возсылаша, дондеже братия снидошася во святую церковь. Слышавша убо братия необычное во вся камбаны ударение, вскоре снидошася в церковь, и видевше Пречистыя Божие Матере на …?… (неразб.) воображенно лица зрак, его же вмале лишишася многия радости наполнишася, и многи слезы от очию своею испущаху, и что не глаголаху, каких похвал от уст своих невозсылах: кажийдо(?, неразб.) противу силы своея, елико кому дух святый дарова. И сотвориша праздник велий в той день, и вси сущий во обители и окрай живущии людие, слышавши сие новое и преславное чюдо, стицахуся во обитель, хотяху зрети, его же вмале лишишася, и бысть во всех людех радость и веселие неизглаголанное. Проче еже молю вас, не зазрите худоумие моему, яко продолжих слово о сем: ныне прииде ми время на предлежащее возвратитися. /…/

Великий убо Князь Василий, егда заключи в церковь Святую и чюдотворную оную икону, и замкни и печатьми утвердив, и стражи приставив, отъиде в полаты своя: и ту нощь спя, о бывшем же чюдеси ничтоже сведый. Во утри же день всем боляром его собравшимся к нему, востав пойде к церкви идеже затворена бяша Богородична икона и приступив к дверем виде замки и печати целы, повеле отомкнути. Оттворенным же бывшим дверем внидоша в церковь, и невидевша оныя чюдотворныя иконы на месте оном идеже бяше поставили. По всей же церкви обыскавше, и не обретоша, во мнози унынии и сетовании им бывшим и недоумевающим о сем. Тогда вложи Господь Бог в серце Великаго Князя, еже послати во град Галич, и во обители оной откуда же оная икона взяти бысть, истытати о ней нет ли тамо обрящут ю. /…/

Игумен же видев их кротость и душевное умиление, и глаголы плачевные от них слышав помысли в себе глаголя: како аз убоги хощу утаити сие преславное чюдо, еже Господь Бог яве всем сотвори. Аще убо самодержавный Великий Князь и паки пленит чюдотворный образ, силен есть Господь Бог и паки возвратити его к нам. Сия своя помышления возвести всея братии, возвестише оным посланным о чюдотворной иконе Божия Матере, в какое время обрется у них во обители, во своей церкве, никому же ведущим и введоша их в церковь, они же видевше чюдотворный той образ, радости исполнишася от обретения его и вскоре возвратися поведоша Великому Князю вся, якоже видеша и слышаша. Князь же Великий Василий, слышав сия, зело возрадовася яко обретеся оно многоценное сокровище, его же мняше изгибша. Желающе же дабы сподобится ему паки видети оный чюдотворный образ, и о согрешении своем еже дерзновенный содея принести покаяние. Но не благоволи Богоматерь сему быти. Точие новонаписанный (с онаго чюдотворнаго) Пресвятыя Богородицы образ сподобися видети, о нем же /…?, неразб./ хотящу нижае слово предложити имам…”.

Действительно, через некоторое время Василий Васильевич был ослеплен своими врагами и Овиновскую икону лицезреть уже не смог.

В 1450 году после поражения войска Дмитрия Шемяки и нового разграбления Галича москвичами прп.Паисий возил в Москву в качестве дара список с иконы “Богоматерь Овиновская”. Эта вторая его поездка описана у о.Амвросия (Орнатского): “… После Шемякиной битвы прп.Паисий пришел /…/ явиться к Князю в Москве с копией образа, и был встречен с почетом /…/ и препровожден до Галича /…/ с грамотою к наместникам, дабы они /…/ защищали монастырь…”. Однако при том, что о.Амвросий достоверно освещает эту поездку прп.Паисия в Москву, он замалчивает предшествующий ей факт “обиды и ограбления” Галича и обители московским войском. Напротив, в “Истории российской иерархии” о.Амвросия утверждается, что “…из почтения к иконе монастырю никакой обиды не причинено…”.

События же 1433 года, характеризующие Василия Темного как неблаговерного государя, вообще не упоминаются костромским переписчиком начала 19в. “Сказания об Овиновской иконе…”. Он озабочен насаждением в русской истории “руководящей роли Москвы” и утверждением непогрешимости Князей Московских. Длинный текст “Сказания…” под его пером превратился в несколько строк, выставляющих Московского князя в выгодном свете. Якобы, князь Василий Васильевич попросил прп.Паисия привезти икону на время в Москву, поскольку он, князь Василий Васильевич, по последней воле галичского князя Дмитрия Красного, был покровителем Овиновского образа (на самом деле эти князья были ярыми врагами: отец Димитрия Красного был убит в Москве по приказу Василия Темного): “… прииде к нему (князю Дмитрию Георгиевичу) Божие посещение в оне веке …и нача изнемогаше князь… во Божие наказание изнемогающа вельми, кому поручаеши дом Пресвятой Богородицы; он рече: приказываю образ Пресвятой Богородицы Чюдотворную икону государю, великому князю Василью Васильевичу Московскому всея России и // и тебе игумену Паисию с братией /…/ по своем животе оставляю /…/ икону новую Пресвятой Богородицы что в серебряном киоте … /…/ По преставлении же князя Дмитрея Геориевича /…/ Галичского ту новую икону в серебряном киоте Архимандрит Паисий возил государем великим князям, князю Василью Васильевичу всея России и сыну его. И государи Великие князи встретили пресв.Богородицы образ со всею почестию, со кресты и со свещен/ницы/ и со всеми Московскими народы и приложили к тому манисто злато к преп.образу с тремя кресты златыми и гривны и обручи златы, архимандрита Паисия // со братиею великие князи жаловали и тако с великой честию в Галич велели проводить двум архимандритам, Спасскому Задворному Трифону и Чюдову Архимандриту Никандру, да протопопам и священникам Московским…” (в “Сказании об Овиновской иконе иже во граде Галиче”, 1831г. (ф.130 оп.12 ГАКО).

Один из методов агиалогии — сравнительный анализ церковных (житий и сказаний) и светских (летописей, хроник) текстов, имеющий целью нахождение взаимосвязи между данными этих документов, и оценку достоверности их.

Первое описываемое в “Житиях прп.Паисия” и в “Сказании об Образе Богоматери Овиновския…” чудо — чудесное спасение иконы “Богоматерь Овиновская” во время пожара в монастыре. Наиболее подробное описание чуда находим в “Житии преподобного Иакова Галичского” (212*): “…При настоятельстве прп.Паисия церковь Успенья загорелась изнутри вся, … Иаков выбил бревном церковные двери, вошел в пылающую огнем церковь, взял чудотворный образ и вышел сквозь пламя совершенно невредим, даже не опаливши волос на голове и одежды…”. Однако сохранившиеся летописи это событие не упоминают.

Следующее чудо от иконы — “Чудо о Димитрии Красном”. Оно описано в разл.летописях несколько по-разному, но отсутствует в галичском “Сказании…” и “Житии прп.Паисия…” (почему — будет понятно дальше). Итак, в 1440 году князь Димитрий Георгиевич Красный тяжело заболел. Последние дни его описаны так: “…за несколько дней до кончины он лишился слуха, вкуса и сна. Хотел причаститься св.Тайн, но не мог, — кровь лила у него из носу. Ему заложили ноздри, чтобы дать причастие. Когда его приобщили, он успокоился и даже принял пищу; потом заснул. Вечером заметили, что князь умирает, и прочитали отходную, и все решили, что он скончался; распорядились одеть его и приготовить к погребению. Печаль отразилась на братии монастыря, и все молились об упокоениии благочестивого князя Димитрия, много послужившего добродетелью обители. Инок читал над ним заупокойные псалмы. В полночь лежащий в храме одетый к погребенью князь движеньем руки откинул с себя покров и приподнявшись, не открывая глаз, запел церковныя песни. Вся обитель ужаснулась подобному явлению. Пред утренею духовник Осия принес Св.дары. У князя открылись глаза и он, взглянув на потир, воскликнул: “Радуйся, утробо Божественнаго воплощения!” и причастился. Три дня князь пел псалмы и говорил о божественных предметах, узнавал всех, но слышать ничего не мог. Наконец, 22 сентября 1440г., он скончался. Тело его было перенесено в Москву…”. Нужно сказать, что после этого события прп.Паисий встречался с епископом, и храм был вновь освящен (вероятно, архиереи не знали, как оценить произошедшее). В “Житиях прп.Паисия…”, написанных в стенах монастыря, это “неоднозначное чудо” не отражено. Теперь расположим чудеса от иконы “Богоматерь Овиновская” в правильном хронологическом порядке: — обретение от рук ангелов, — исцеление боярской дочери, — возвращение из московского плена, — чудесное спасение из огня, — чудо о Димитрии Красном.

Вероятно, “жития” и “сказания” донесли до нас не все чудеса, бывшие от иконы “Богоматерь Овиновская”. До начала 20 века в монастыре хранилась в драгоценном киоте старинная Овиновская икона “житийного” типа, включавшая в себя, кроме основного изображения Богоматери с Младенцем, еще 6 клейм на полях и 2 фигуры. В клеймах были изображены следующие сцены (начиная с левого верхнего угла по часовой стрелке (см.фото 1902г.): (1) обретение боярином Иваном иконы из рук двух ангелов; (2) утверждение сияющей иконы на некоем постаменте; (3) постройка “древоделами” храма; (4) сцена выноса сияющей иконы из огня; (5) “незримое явление” иконы на прежнем месте; (6) чудо о Димитрии Красном. Как видно, в “Житиях…” и “Сказании…” не отражены события, послужившие основанием для 6 и 8 сюжетов клейм. Поскольку “Прославление” — стандартное завешение ряда клейм чудотворной иконы, остается неясным 6 сюжет. На мой взгляд