Рязанское ополчение 1812 года (часть 1)

Статья эта, как мне кажется, нуждается в небольшом предисловии.

Так вышло, что история ополчений некоторых губерний в Отечественной войне 1812 года прекрасно описана, каких-то – обозначена в основных ее моментах, а некоторых – и вовсе не исследована. Рязанское ополчение удостоилось написания двух подробнейших книг и нескольких научных статей. Как говорится, трудно что-либо добавить. Единственный минус в освещении темы – малый тираж обеих изданных (еще в 19в.) книг, и отсутствие их переизданий.

Следующей статьей я попытаюсь хоть сколько-нибудь “поправить дело”. Итак,

Рязанское ополчение 1812 года начинает свою историю в июле 1812г.

Командиром его рязанскими дворянами был избран губернский предводитель отставной генерал-майор и кавалер Лев Дмитриевич Измайлов,

командирами:

Конного казачьего полка – полковник и кавалер Алекс.Мих.Маслов,

1 Егерского – подполковник и кавалер Дмит.Никол.Маслов,

2 Егерского – полковник и кавалер Ник.Серг.Дубовицкий,

1 Казачьего пешего – ген.-майор и кавалер Ник.Андр.Шишкин,

2 Казачьего пешего – полковник и кавалер князь Данила Андреевич Друтский,

3 Казачьего пешего — полковник и кавалер Еф.Еф.Рынкевич,

4 Казачьего пешего – полковник Фед.Мих.Рахманинов.

Теперь немного статистики:

В конно-казачьем полку его было запланировано иметь 1200 чинов,

В 2х егерских – всего 4800, в 4х пеших казачьих – 9600, а всего – 15600 человек. “Устройство ополчения” происходило почти по тому же принципу, по которому собиралась поместная конница и посоха веками раньше — по ратнику от определенного количества дворов. Ответственными “за доставление нужного числа ратников” были помещики (изредка — сельские общества).

Вопреки общепринятому мнению о том, что в 1812 году во всей Империи имел место всплеск патриотизма и подъем народного духа — за исключений губерний, занятых неприятелем, все было несколько иначе. Ратники в ополчение доставлялись медленно, неохотно, нередко — пожилые или увечные (кого не жалко хозяину или самые “безответные” -из сельских обществ). Правда, чиновники и офицеры полков в большинстве своем были добровольцы (кроме чувства долга и почета, служба в ополчении освобождала от “поставления ратников”, а для мелкопоместных дворян это было немаловажно).

Ратников помещики не должны были поставлять снаряженными. Оружием ополченцев, по идее, должно было снабдить государство. Но, распорядившись об учреждении ополчений, в суматохе первого периода войны о их вооружении забыли, ибо было много других, более неотложных дел (собственно, даже Московское ополчение, которое пошло в Бородино, имело ружья лишь у 1/5 своих воинов). В Рязанском ополчении в течение всего 1812 года вообще не было огнестрельного оружия (29 августа 1812 года ранненбургский городничий отослал местному предводителю для ополчения старые пики и сабли, так же было и в Пронске; 2 сентября полицмейстер в Рязани также выдал для нужд ополчения старые милицейские пики). Только в октябре 1812 года Государь повелел снабдить Рязанское, Тульское и Владимирское ополчения “от армии излишней артиллерией”, а перед самым началом Заграничного похода ополчению гр.Толстого, в сост. которого были тогда и полки Рязанского, были выданы ружья (кстати, и теперь их хватило не на всех).

Обмундирование, экипировку, поставление лошадей и обозов брала на себя губерния. Некоторые дворяне делали добровольные взносы на эти нужды, но в основном вопрос предполагалось решить за счет рязанского купечества (46*), что встретило, однако, определенные затруднения.

Вопросами истории рязанского ополчения занимались несколько профессиональных историков, равно как и самочинные исследователи. “Не мудрствуя лукаво”, я далее просто приведу статью “Военные действия Рязанского ополчения” из прекрасной книги И.И. Проходцева “Рязанская губерния в 1812 году преимущественно с бытовой стороны. Материалы для истории Отечественной войны”,

изд.Ряз.Археогр.комм., Рязань 1913г.

“…Военныя действия Рязанскаго ополчения.

Ограничив сбор ополчения 1812 года только 16 губерниями, правительство предполагало деятельность его ограничить только чисто стратегическими целями, а именно оградить им в случае необходимости столицы и кроме сего держать на roтове достаточный резерв. По манифесту 18 июля 1812 года Рязанская губерния, вместе с губерниями Московской, Тверской, Ярославской, Тульской, Калужской и Смоленской по сбору ополчения вошла в первый округ. В этом же манифесте была намечена и деятельность этого округа. Округ этот „примет самые скорыя и деятельныя меры к coбpaнию, вооружению и устроению внутренних сил, долженствующих охранять первопрестольную столицу Нашу Москву и пределы сего округа»».

„Вся составленная ныне внутренняя сила не есть милиция или рекрутский набор, говорится в манифесте, но временное верных сынов Poccии ополчение, устроенное из предосторожности в подкрепление войск и для надежнейшаго охранения отечества. Каждый из военно начальников при новом звании cвоем сохряняет прежнее, даже не принуждается к перемене одежды и по прошествии надобности, т.е. по изгнании неприятеля из земли нашей всяк возвратится с честию и славою в первобытное свое состояние и к прежним своим обязанностям»».

Последующие обстоятельства, однако, заставили совершенно изменить эти предположения.

По самому первоначальному плану вся „земская сила»» 1-го округа в числе 124 тысяч человек в целях охраны столицы должна была быть расположена вокруг Москвы и быть готовой во всякое время к выступлению: Московское — к Воскресенску, Звенигороду, Можайску и Подольску, Тверское — к Клину, Ярославское — к Дмитрову, Владимирское— к Богородску, Рязанское — к Кашире, Тульское к Серпухову, Калужское к Bepeе, Смоленское — к Можайску.

Из рапорта Рязанскаго губернскаго прокурора Томиловскаго к министру юстиции Ивану Ивановичу Дмитрову от 15 авг.1812 года видно, что Рязанский губернатор получил предписание о поспешном отправлении Рязанскаго ополчения к Kaшире 13 августа. Томиловский, между прочим, писал в своем рапорте: „с 8 сего августа по настоящее число (т.е. 15 авг.,) г. г. дворянские предводители здешней губернии и избранные в полковые командиры для военнаго ополчения чиновники занимались и теперь занимаются приемом в сборных местах предназначенных от Рязанскаго дворянства 15 600 воинов, и для одного коннаго казачьяго полка лошадей, а 13 числа сего ж августа здешний г. гражданский губернатор получил с нарочною эстафетою предписание от господина главнокомандующаго в Москве генерала от инфантерии графа Федора Васильевича Растопчина, чтобы как можно поспешить отправить все Рязанское ополчение к городу Кашире.

„Вследствие чего г.губернатор разослал тотчас всем нижним земским судам строжайшия предписания с тем, что буде кто из помещиков, а в небытность оных из управляющих не представит воинов и лошадей до 18-го числа сего (августа) месяца в сборныя места, то губернское начальство вынуждено будет брать оных по экзекуции, и на счет помещиков отправлять к Кашире на почтовых, или на наемных лошадях. Распоряжение перваго здешняго комитета, по предмету сему учрежденнаго, состоит в том же, а второй комитет продолжает свое занятие в приеме пожертвований от разных лиц и состояний приносимых»».

Сообразно с этим ополченцы в Рязанской губернии, как мы видели из приведенных выше маршрутов, сначала расположились в Михайлове в дер.Добрых Пчелах Михайловскаго уезда, в Сосновке, в Щурове, Ловцах, Любичах, Белоомуте, Дединове и Городце.

Ополчение должно было расположиться полукольцом, почти все по Оке и частию по Осетру. 12 августа 1812 года губернатор предлагал земским судам:

„Получив сейчас с нарочною эстафетою отношение от господина главнокомандующего в Москве, чтобы как возможно скорее всему Рязанскому ополчению отправиться к г.Кашире, я поспешаю обратиться в суд сей с строжайшим предписанием немедленно объявить всем г. г. помещикам, чтобы они, не ожидая более никаких подтверждений, ускорили ныне доказать на самом опыте ревность и усердие свое к государю и отечеству представлением каждым по своему уезду назначенных от него воинов”.

Но уже в конце августа, когда стала решаться участь Москвы, после бородинскаго боя, ополчение спешно было двинуто к Москве для соединения с действующею apмиeю, но быстрое занятиe французами города помешало этому соединению и Рязанские полки по предписанию гр.Растопчина возвращены были на сборное место в с.Дединово. 3-го сентября командующий Рязанскою военною силою генерал-майор и кавалер Измайлов, сделав распоряжение о возвращении полков, доносил Кн.М. И. Кутузову: „получа сего числа от Его Сиятельства господина генерал-от-инфантерии графа Федора Васильевича Растопчина предписание, чтоб по приказании Вашей светлости оборотить полки Рязанскаго ополчения в поход к Москве выступившие, я того же часу послал курьеров догнать полки и предписал возвратиться им на сборное место в село Дединово. О чем Вашей светлости довести честь имею.”

К действующей армии успели присоединиться два ополчения: Московское в 7 тыс.человек под начальством генерала Маркова и Смоленское в 3 тыс., предводительствуемое генералом Лебедевым. Но значение этих ополчений по независящим от них обстоятельствам было ничтожное. Под Бородиным ратники Московского ополчения были командированы на сооружение укрепления, но не были снабжены ни лопатами, ни кирками и не имели ни малейшаго понятия о приготовлении туров и фашин. …дурно вооруженныя и не успевшия получить надлежащаго тактическаго образования, были назначены для отвода раненых с поля сражения и в прикрытие обозов.

Рязанское ополчение, вернувшись к сборному месту, стало прикрывать своими силами Рязанскую и Касимовскую дороги, высылало свои разъезды к Коломне и Егорьевску. Вооружение Рязанскаго ополчения было еще хуже чем Московскаго, но несомненно этот невольный маневр подействовал более или менее успокоительно на местное население, которое, как доносил губернатор, с выводом полков пришло в страшное смятение. Рязанское ополчение в этот опасный момент стало сторожить границы Рязанской губернии.

(Из служебной переписки того же Измайлова)

„…Что же касается до предписуемых на всякий случай осторожностей против покушений неприятеля, рапортовал, между прочим, 5 сентября 1812 г. командующий Рязанскою военною силою генерал-майор и кавалер Измайлов главнокомандующему всеми российскими армиями кн. М. И. Кутузову, то я теперь же предписал всем г. г. полковым начальникам, чтобы они с полками их прибыли в село Дединово и расположились в биваках по правому берегу реки Оки, а по левому приказал иметь разъезды. От Щурова до Белоомута велел я подвинуть все суда, барки и лодки к правому же берегу. Предприняв все меры осторожности, честь имею Вашей Светлости донести, что Рязанское ополчение кроме пик не имеет никакого огнестрельнаго оружия и в случае появления неприятеля хоть готово отражать его, но в раз невозможности удержать занимаемую позицию, куда изволите приказать отступать с ополчением сим»».

Сколько в этих словах горькаго трагизма и жалкаго комизма. Ополчение отражать неприятеля готово, но не имеет оружия… Куда изволите приказать отступать с ополчением сим, в случае невозможности удержать занимаемую позицию… Но как удержать позицию, не имея оружия?.. Мы видели выше как снаряжалось Рязанское ополчение оружием, как собирались для него жалкие пики, оставшияся от Рязанской милиции, хранившияся неизвестно где в уездных городах.

Разумеется только счастливая случайность, что неприятель устал и усталый не двигался долгое время из Москвы далеe — дала возможность Рязанскому ополчению устоять на занятых пунктах, но оно разсыпалось бы как дым от дуновения ветра при натиске неприятеля. И так всю вторую половину сентября и октября месяцев Рязанское ополчение, не тревожимое неприятелем, простояло на бивуаках и от скуки и бездейсвия вместе с другими воинскими частями приняло участие в разгроме винных лавок и кабаков по Егорьевскому и Зарайскому уездам, что однако не помешало генералу Измайлову 7 октября заговорить языком стараго боевого генерала, хотя неизвестно, чтобы он стал делать с тем же вооружением и только что проявленной ополчением в чаду общей анархии дисциплиной.

7 октября 1812 года генерал-майор Измайлов писал Князю Борису Андреевичу (Волконскому):

„Милостивый Государь мой князь Борис Андреевич!

В ответствие отношения ко мнe Вашего Сиятельства от 5 числа сего октября за № 516, спешу сообщить Вам, милостивый государь мой, что вверенное мне ополчение с самаго прибытия в сборное место на границе рязанской губернии, в биваках расположенное, кроме разъездов Вашим Сиятельством любопытствуемых, приведено в порядок совершенной готовности встретить неприятеля и отражать покушения поисков его. Жителям благополучнаго края здешняго, с обозначением мерами бдительной осторожности и держимою воинами цепью неприятель, как будто сведущий о том, бегает мест, ополчением нашим занимаемых, и страшится приближения к нам.

Подпоручик Лихарев, командированный на открытие неприятельских отрядов, сего дня (т. е. 7 октября) мне донес Московской губернии из села Вохны, что неприятель, бывши в городе Богородск с восемью тысячами пехоты и конницы и восемью пушками, разделился на две части и потянулся одной половиной по Касимовской дороге к Акжали, а другой разорвавшись в малые отряды, пошел по Владимирской дороге и 1 числа сего октября был в Вохне, где крестьяне селения того с казаками из отряда фуражиров побили до тридцати человек, а с вечеру в 9 часов неприятель получил от своего начальства курьера и не более как через час после того выступил к Москве поспешным маршем, как из города Богородска, так и из Касимовской дороги; преследующие же их казаки наши остановились от Москвы в 25 верстах по Владимирской дороге в деревне Новой. Разъезды от меня командируемые могут смыкаться с Владимирскими случайно только, а потому и трудно предопределять им как время, так и место.

С моей стороны я вторично уже сообщаю Вашему Сиятельству наблюдения о неприятеле; желаю я от Вас взаимности по предмету сему и в этом случае за честь поставлю служить Владимирскому ополчению из вверенных мне полков»».

Такое именно назначение Рязанскаго ополчения желал и Государь Император, выразив это в своем рескрипте на имя Кутузова от 8 октября 1812 года:

„Князь Михаил Ларионович! писал Государь. По приезде генерал-адьютанта князя Волконскаго из доставленнаго вами строевого рапорта усматриваю, что наличное состояние армии хотя в числе своем невероятым образом уменьшилось, но за всем оным простирается еще до 85 тыс. человек рядовых сверх казаков, как наличных, так и следующих с Дону, а также исключая ожидаемых Вами еще людей от генерала князя Лобанова Ростовскаго, которые, по сличению Вашего рапорта с рапортами от него ко Мне доставленными, оказываются не все еще к армии прибывшими.

Такое чрезвычайное в людях уменьшение без сомнения произошло частью от действий военных; но не могу также не признать значительною тому причиною несоблюдение в армии строгаго воинскаго порядка, от чего возникло погубное для армии зло, называемое мародерством. Равным образом нескорое доставление к полкам выздоравливающих из госпиталей и употребление большаго числа людей в разныя ненужныя командировки»».

Затем Государем указаны меры для пополнения армии и между прочим приказано:

„Всех штаб и обер-офицеров Московскаго ополчения распределить по полкам на действительную службу.

По удалении Вашему с армиею от отряда генерал-адъютанта барона Винценгороде, какия сделаны Мною распоряжения касательно сего корпуса усмотрите Вы из прилагаемы у сего копий. Сими распоряжениями Я имею в виду сколько возможно усилить сей отряд.

Употребив для сего ополчения Тверское и Ярославское, Я полагаю полезным, чтобы ополчение Владимирское, Тульское и Рязанское, снабдив нужным числом находящейся в армии излишней артиллерии, привесть тем в удобное положение действовать на неприятеля и преграждать дальное вторжение онаго во внутрь Империи по разным дорогам, идущим от Москвы.»»

Но ополчению нашему так и не пришлось действовать против неприятеля. 11 октября Наполеон сам оставил Москву, отступая назад. Рязанское ополчение находилось до половины декабря без всякаго действия. За этот довольно длинный период времени у Б_ОГда_Новнча только раз упоминается так, примерно под 17 ноября 1812 года, что „Рязанское ополчение оставлено до времени в своей губернии, а Владимирское в Моске.»» В формулярах же 1 казачьяго пехотнаго полка делается однако отметкка, что во время продолжения службы полк находился в походах 1812 года сентября с I по 4-е к Москве, при вторжении в оную неприятеля, с 4-го же сентября по 8-е декабря под Коломной при наблюдении по правому берегу реки Оки за сближением неприятеля. Затем третий казачий пехотный полк делает отметку в формулярах о службе чиновников полка еще короче, а именно: “находился в походах противу неприятеля: в 1812 году для защищения к столичному городу Москве, и за границею и т. д.”.

По формулярам офицеров всех остальных полков Рязанского ополчения никаких отметок о действиях ополчения в России не делается. Их и не было.

А после 11 октября, с переменой военнаго счастия, действия Рязанскаго ополчения под Москвой и не были нужны. Кутузов следовал по пятам отступающих французов, с cевера надвигался Витгенштейн, защищая в то же время дорогу в Петербург. На пepeрез двигалась Дунайская армия. План Наполеона о зимовке в хлебородной Малороссии не удавался, пришлось возвращаться по разоренной Смоленской дороге. Все это так. Но нужда в охране Mалороссии от вторжения неприятеля все таки оставалась. Эту охрану Государь задумал возобновить находившимся без действий ополчением, в том числе и Рязанским.

В своем рескрипте на имя командующаго 3-м округом внутренняго ополчения графа П. А Толстого, данном от 8 ноября 18l2 г., Государь писал:

„Повелениями Моими от 8-го, 27 сентября и 8 октября предуведомлены Вы, что вверенное Вам ополчение должно быть в готовности к выступлению в походы, на каковой случай назначены требуемыя Вами 10 тыс. ружей, предоставлено собственно Вам учреждение нужной для ополчения артиллерии и наконец прикомандириваны к оному все иррегулярные конные полки, идущие из Оренбурга от генерала князя Волконскаго, следовательно ополчение Вам вверенное уже есть в полном смысле корпус, составленный из разного свойства войск, нужных для сего предмета.

Известное Мне ycepдие Ваше к службе отечественной уверяет Меня, что ополчение cиe уетройством и необходимым обучением уже приведено сколь можно в подлежащее состояние кроме тех людей, которыя по последнему моему указу от 21 октября вновь набираются и которыя должны составлять резерв Вашего ополчения.

При неблагоприятных обстоятельствах предлагалось ополчению Вам вверенному действовать на левый фланг неприятельской, но ныне, когда благословением Всевышаяго армия фельдмаршала князя Кутузова преследует ретирующагося неприятеля и 2-го числа ноября находилась уже в Смоленской губернии в городе Красном, почитаю Я нужным ополчению Вашему следовать из Нижняго Новгорода на Муром, Рязань, Орел и Глухов и расположиться в Малороссийских губерниях.

Сверх сего предписываю Вам принять в свое начальство ополчение Рязанское и Тульское, которыя должны следовать с Вами по тому же направлению, о чем повеления к ним вместе с сим посылаются.

Сим распоряжением прикроются изобильныя наши провинции на случай какого либо неприятельскаго со стороны сей покушения в то время, когда регулярныя наши армии займутся дальнейшим преследованием неприятеля, а внутренния губернии ныне, ополчением защищаемыя, облегчатся в продовольствия столь значительнаго количества людей, ибо сверх ввереннаго Вам ополчения обязаны они же содержать и формируемыя вновь пехотные баталионы, кавалерийския и артиллерийския резервы. Что принадлежит до назначенных к сбору двух человек со ста по ополчению Вам вверенному, то их препоручить особому начальнику по собственному Вашему избранию, который бы оставаясь на месте занимался устройством сих людей в вид особаго ополчения; оно будет составлять Вам резерв, о коем Вами упомянуто.

Сегодня выступление Ваше с ополчением в поход, продовольствие онаго жалованием и провиантом зависить уже будет от военнаго министерства, которому и предписано сделать зависящее по сношению с Вами распоряжение.

Я желаю получить от Вас чрез вручителя сего донесение: о времени выступления в поход, о разделении и числе войск Вам вверенных, а равным образом и впредь о движении Вашем доносите Mне и главнокомандующему армиями фельдмаршалу князю Голенищеву — Кутузову. Александр.”

В другом рескрипте на имя князя Кутузова 9 ноября 1812 года Государь писал:

„Князь Михаил Ларионович!

Из включеннаго при сем в копии повеления Моего, даннаго генерал-лейтенанту графу Толстому, усмотрите Вы, что ополчению, им командуемому вместе с Рязанским и Тульским, назначено следовать в Малороссийския губернии для прикрытия изобильнаго края сего от какового либо неприятельскаго покушения и для составления резервной обсервационной армии, которая в состоянии была бы подкрепить большую действующую армию Вам вверенную или вступить в Волынь и Подол, дабы по обстоятельствам помешать Австрии действовать противу нас. Поставляя Вас в известность о распоряжении сем, повелеваю предписать начальникам Рязанскаго и Тульскаго ополчений, чтобы они состояли в команде генерал-лейтенанта графа Толстого и исполняли его приказания. Пребываю Вам всегда благосклонным Александр.”

Менялось, как видим, самое назначение ополчения. Прежде деятельность ополчения намечалась здесь, дома, ополчению поручались охрана первопрестольной столицы и пределов округа. Теперь оно должно было следовать в Малороссию, войти в состав резервной обсервационной армии для подкрепления большой действующей армии и вступив в Волынь и Подол, мешать Австрии действовать против Poccии.

По видимому, это новое назначение Рязанскаго ополчения привело в смущение начальника Рязанскаго ополчения. Не зная, что это назначение дано было самим Государем, он как будто не поверил Рязанскому губернатору, сообщившему ему бумагу управляющего Военным Министерством об этом назначении. Измайлов за разъяснением этого вопроса обратился к г. генерал-лейтеванту, состоящему в свите Его Императорскаго Величества главнокомандуюшаго всеми армиями, дежурному генералу, начальнику войск 3-й пехотной дивизш, шефу Черниговскаго пехотнаго полка и развых орденов кавалеру Петру Петровичу.

Измайлов писал ему из села Дединова 21 ноября 1812 г.:

“Рязанский г. губернатор при отношении ко мне препроводил список с предписанием к нему управляющего военным министерством Его Сиятельства князя Горчакова о том, что рязанское ополчение, соединясь с ополчением г. генерала-лейтенанта графа Толстого, должно быть в готовности к походу, честь имею донести о сем Вашему Превосходительству, а при том объяснить, что, состоя доныне в повелениях главнокомандующего армиями, могу ли без особеннаго Его Светлости предписания выступить в поход по приказанию упомянутаго графа Толстого.”

Князь Кутузов также был своевременно извещен о Высочайшем повелении относительно новаго назначения Рязанскаго ополчения.

Управляющий Военным Министерством кн. Алексей Горчаков писал Кутузову:

„Милостивый государь, князь Михаил Ларионович! Государю Императору благоугодно было Высочайше повелеть генерал-лейтенанту графу Толстому со вверенными ему ополчениями взять направление из Нижняго Новгорода на Муром, Рязань, Орел и Глухов и расположиться в Малороссийских губерниях, присоединя к оному Рязанское и Тульское ополчения. К сему ополчению присоединяются из числа иррегулярных войск от генерала князя Волконскаго из Оренбургскаго края в Нижний Новгород выкомандированныя четырнадцать башкирских и два мещерских полка, а одному тептярскому и трем оренбурским, полагая атаманский тысячный в два, предписано следовать в С-Петербург, где они будут составлять резерв на случай подкрепления корпусов генерала-от-кавалерии графа Витгенштейна и генерала-лейтенанта маркиза Паулуччи. Уведомляя об оном Вашу Светлость, препровождаю у сего к усмотрению Вашему список именного Высочайшаго указа в 8 день ноября даннаго генерал-лейтенанту графу Толстому»».

Сим гр. Толстой из Нижняго Новгорода 20 ноября 1812г. также не преминул осведомить главнокомандующего кн.Голенищева—Кутузова особым рапортом, в котором писал:

“…по Высочайшему Его Императорскаго Величества повелению, ополчению, мнe вверенному, назначено выступить к Глухову, присоединяя к оному ополчения Тульские и Рязанское. Вслелствие сего Высочайшаго повеления я выступлю немедленно, а дабы присоединенныя ополчения осмотреть, привести в надлежащее устройство и выдвинуть их в поход, я скоро отправлюсь к ним сам, о чем и доношу Вашей Светлости. А при том предполагая, что по многочисленности французских лленных при армии находится излишнее количество ружей, решаюсь утружать Вашу Светлость покорнейшею моею просьбою — не возможно ли будет уделить оных для ополчения мне ввереннаго, потому более, что Ваша Светлость и прежде обещать изволили снабдить меня ружьями…” (Труд. Вят. Учен. арх. ком. 1912 г. вып. 1II, стр. 30/.

Затем, Рязанское ополчение было eщe на месте, а ему уже было дано дальнейшее назначение, не останавливаясь в Малороссии, следовать в Волынскую губернию и расположиться около Житомира, Новграда—Волынского, Овруча и Мозыря.

Об этом назначении ополчения граф Аракчеев I8 декабря писал кн. Кутузову-Смоленскому:

“…по Высочайшему повелению Государя Императора честь имею донести Bашeй Светлости, что вследствии всеподданнейшаго представления Вашего от 5 декабря № 1118, послано сего числа повелениe г. генерал- лейтенанту гр. Толстому, чтоб он с ополчением, ему вверенным, не останавшваясь в Малороссии следовал в Волынскую гyбеpнию и расположил около Житомира, Новграда-Волынска, Овруча и Мозыря…”.

По имеющимся в нашем pаcпopяжении документам трудно установить точно время выступления Рязанского ополчения со сборнаго места из с.Дединова. Началось это выступление однако не ранee половины декабря 1812 года. Еще 21 ноября, как видно из рапорта Государю генерала-фельдмаршала князя Голенищева — Кутузова наше ополчение оставалось в Рязанской губернии в полном бездействии, ожидая назначения, а скорее pocпускa по домам, так как неприятель уже бежал из Poccии и следовательно не представлялось уже надобности в “защите домов, жен и детей каждаго и всех”.

Кн. Кутузов 21 ноября за N° 989 из с.Ровиничи рапортовал Гocyдapю: “Bо исполнение Bыcoчaйшей воли Вашего Императорского Величества, объявленной мне Его Императорским Высочеством Государем Цесаревичем и Великим Князем Константином Павловичем, имею честь всеподданнейше донести, что земския ополчения расположены мною по губерниям следующим образом:

Нижегородское и Владимирское ополчения впредь до Высочайшего Вашего Императорскаго Величесгва соизволения остаются: 1-е во Владирире, последнее в Москве, kаk я и прежде имел счастье доносить. Смоленское располагается в той же губернии для устроения внутренняго порядка и полиции, Рязанское остается в Рязанской же губернии, Тульское — 3 полка пехоты и 5 эскадронов тульскаго казачьяго полка — в Минске, Полтаве …” (и т.д.)

Еще 6 декабря 1812 годя Рязанское ополчение пребывало в пределах Рязанской губернии, хотя от начала ноября ему дано было назначенье следовать в Малороссийския губернии.