«
Чурочкины о своей фамилии
Фамилия как фамилия, вовсе не героическая, а обычная, чисто предметная, чисто деревянная. Звучит немножечко уменьшительно, немножко ласково, соответствует фактуре материала и очень гармонирует с окружающей природой. Конечно, не такая знаменитая, как, например, Ивановы, но и нас таких в России и за ее границами (ближними, естественно) не одна тысяча.
В Москве согласно телефонному справочнику 1998 года на Чурочкиных приходится 22 телефонных номера. В Нижнем Новгороде, не считая автора книги и семьи его брата Николая, – 10 номеров.
Наши недоброжелатели (если мы живем, значит, они есть) говорят, что мы деревянные по разуму, по юмору и, главное, по кошельку. Ну не получается у Чурочкиных, чтобы их кошелек рос с опережением инфляции. Просто какой-то деревянный он, кошелек этот самый, никак не круглится.
Признаем как факт эту голую правду. До сих пор не вышло из Чурочкиных ни политиков выше деревенского масштаба, ни ученых, ни выдающихся экономистов. Правда, обнаружено два кадровых военных. Один – времен крепостного права, унтер-офицер. Другой – на стыке развала Советского Союза и создания новой России. Тоже унтер-офицер, только по роду войск называется немножко по-другому, старший мичман. Но по форме и по сути одно и то же. В общем, за полторы сотни лет и у Чурочкиных-военных особого роста в звании и должности тоже нет.
Но и у Чурочкиных веские доводы в защиту своего бытия.
Во-первых, они свято исполняют Божью Заповедь «плодитесь и размножайтесь». Причем у них это получается не хуже, чем у других.
Во-вторых, не было еще в роду Чурочкиных бомжей: чувство собственного достоинства (недоброжелатели называли это «много гонору у них») не позволяло «ходить по миру», а фамилия обязывала иметь свой дом, да еще и уметь сделать его для других.
В-третьих, живущие сейчас старшие (восьмое и девятое поколения) Чурочкины сделали выводы, и их дети и внуки в массе своей стали получать высшее образование. Хоть мы и «деревянные», но учимся идти в ногу с жизнью.
В-четвертых, защищать свою большую Родину можно и в рядовых чинах, что Чурочкины с честью выполняли во всех поколениях.
В-пятых и в-шестых, и т.д., можно привести сколь угодно много доводов в пользу превосходства своей фамилии и образа жизни, но из-за своей природной скромности мы себе этого не позволим.
Вот мы сейчас говорим: Чурочкины да Чурочкины. А почему, собственно говоря, Чурочкины-то? Да все из их образа жизни. Деревня, лес, все делается из дерева, все стоит на земле и покрыто деревом. Большинство сельского населения всю жизнь имеет дело с деревом, землей, скотом. Здесь я сошлюсь на Г.А. Мельничука. В своей неопубликованной статье «Были мы товарищи, стали господа» (в частности, о происхождении основных и «уличных» кермисинских фамилий) он прямо упоминает среди других и о нас: «Чурочкины (обрубок дерева) – были дровосеки».
Однако есть версия о более древних истоках нашей фамилии. Сразу оговорюсь и напомню: речь идет не о носителях ее, а происхождении самой фамилии. В книге доктора философских наук В.Н. Демина «Тайны русского народа», М., «Вече», 2000 г. (к сожалению, в выходных данных ничего нет об авторе, даже имени-отчества) тоже есть о Чурбаках – обрубках стволов дерева. Только время на несколько тысяч лет ранее, и функциональное значение слова несколько иное.
Эти чурбаки были межевыми и дорожными знаками, и ими обозначались границы племенных и родовых владений. В первобытном сознании славянороссов они получали магическое и запретительное значение и кратко именовались «чурами». Отсюда заклинания «Чур», «Чур, меня!», «Чур, не я!», «Чур, пополам!», «Чур, одному – не давать никому!», «Чур, вместе!».
В этих и других заклинаниях В.Н. Демин фиксирует бессознательную веру древних в «охранительную силу и заступничество со стороны исчезнувшего Божества – символа меры и справедливого дележа… Здесь уже явственно проступает имя того, в ком видели гаранта справедливого раздела находки, добычи и т.п. Имя этого древнего языческого Божества – ЧУР, и оно является одним из русифицированных прозваний эллинского бога Гермеса» (В кавычках – текст из книги). Ниже приводится рисунок из книги, где художником Н. Антиповой показано в полный рост изображение языческого божества Чур, давшего корень нашей фамилии.
(Примечание автора: вообще-то нынешних Чурочкиных это мало интересует, их более заботит сегодняшний день: добыча хлеба насущного да потребность в умножении своего рода.)
Языческое божествоЧур(Рисунок худ. Н. Антипова)из книги В.Н. Демина «Тайны русского народа».М.: «Вече», 2000. С. 254
Я склонен согласиться с выводами из статьи Т.А. Лисициной из Великого Новгорода в том, что «фамилия в измененном виде несет в себе возвращение к языческим истокам, так как в ней – прозвище (вытесненное языческое имя), повернутое к конкретно–практическому быту, и одновременно (через ряд фамильных преобразований) приближается к обозначению родовой принадлежности в рамках трех поколений. Обозначая себя русским именем, человек стремится закрепить свою целостность, выразить пределы своего существования, дать свой идеальный всесторонний образ, в котором общее органично связано личным: имя – индивид, отчество – семья, фамилия – род (конец цитаты)». Т.А. Лисицына. Происхождение русского имени // Сельская Россия: прошлое и настоящее: Доклады и сообщения 8-й Российской научно-практической конференции (Орел, декабрь 2001)/ Отв. редакторы А.В.Петриков, З.В.Рубцова – Вып.2. — М.: Энциклопедия российских деревень, 2001. – С. 213-215.
Нашу фамилию мы получили еще в XVIII веке. Ревизская сказка 1811 года села Конобеева, лесной стороны, упоминает Илью Чурочкина, который родился, по косвенным подсчетам, около 1740 года. Причем он был не единственным представителем этой фамилии в Конобееве.
Тот же Г.А. Мельничук в своем историко-статистическом описании села Кермись (1998, с. 83, 86-87) отмечает наличие в 1882 году в Кермиси 5 бондарей, 12 дроворубов, 19 пильщиков, 3 столяров, 1 дегтярника (деготь гнали из бересты), 1 угольщика (жгли древесный уголь) и 427 плотников.
Обратите внимание – среди жителей Кермиси плотников в 11 раз больше, чем всех остальных представителей профессий, связанных с деревом. (Чурочкины здесь тоже, как могли, оправдывали фамилию.) Второй, после обработки и переработки дерева, кермисинской профессией (не связанной с обработкой земли) была профессия овчинника – 322 человека.
И еще оттуда: до первой мировой войны в Кермиси был распространен отхожий промысел. Например, за пять лет с 1907 по 1912 год из 1100 кермисинских мужчин 750 человек брали отпускные билеты и уезжали на заработки. Естественно, большинство из уезжавших были плотники и другие специалисты по дереву.
Я не говорю, что если это плотники, то только Чурочкины. Мой тесть Павел Федорович Мохначев (тоже коренная кермисинская фамилия) рассказывал, как он в 1923 году плотничал под Москвой в составе кермисинской строительной артели: строили теплицы в тепличном хозяйстве Горок Ленинских. Ленина, правда, не видели, но Чурочкины в их артели тоже были.
Автор в детстве имел возможность пользоваться полным набором плотницко-столярно-бондарных инструментов, имевшихся в родительском доме, иногда, правда, с последствиями от родителя, за все затупленное и зазубренное. Но вся отцовская наука работы с деревом пошла автору на пользу и очень пригодилась в жизни. Однако это уже другая история.
Здесь же важно то, что Чурочкины были своими в окружающей их среде и в этой среде были равными среди равных.
* * * * *