Генеалогия или мифология?

В 1998 году книжные прилавки Екатеринбурга пополнились книгой С. Агеева и В. Микитюка «Рязановы — купцы екатеринбургские». Название книги говорит само за себя — она посвящена истории и генеалогии уральского купеческого клана Рязановых и родственных им семей. Книга издана под вывеской Института истории и археологии Уральского отделения РАН. Это, казалось бы, должно гарантировать ее высокую научную достоверность, тем более, что один из авторов — В. П. Микитюк — кандидат историчеcких наук и сотрудник Свердловского областного краеведческого музея. Однако…

В рецензии В. И. Байдина отмечено слабое знание авторами источников и некритическое отношение к сведениям, содержащимся в широко используемых ими произведениях столетней давности[15]. Но В. И. Байдин не затронул проблем достоверности генелогических изысканий С. Агеева и В. Микитюка.

К сожалению, и здесь авторы не на высоте. Уже во вступительной статье утверждается, что генеалогия семей уральских предпринимателей совершенно не разработана, в том числе и генеалогия Демидовых[16]. На самом деле семья Демидовых — одна из самых изученных в российской историографии. И одна из немногих бывших в поле зрения исследователей и до революции, и в советское время и в постсоветское[17]. Конечно, есть в родословной Демидовых и тёмные места[18], но они найдутся в любой генеалогии.

Такая ошибка во вступлении не случайна. Самая поверхностная проверка генеалогических изысканий авторов отчетливо показывает их некомпетентность именно в этой области исторических знаний. Особенно это касается проблемы происхождения описываемых семей и времени их появления на Урале.

В основу версии о происхождении Рязановых и других раскольничьих кланов окрестностей Екатеринбурга авторы положили информацию, извлеченную из семейных родословцев конца XIX века, не потрудившись проанализировать их достоверность. Так, по обильно цитируемой ими родословной Г. Г. Казанцева, сочиненной в 1881 году, родоначальником Казанцевых назван некий бежавший в 1689 г. стрелецкий полковник. Вместе с ним якобы бежали на Урал предки Рязановых, Баландиных, Толстиковых, Козицыных и др. Беглецы, поселившиеся при заводах, «сделались при Екатерине крепостными»[19]. Далее авторы, используя в качестве источника очерки Д. Н. Мамина-Сибиряка, сообщают о селе Шарташ, что «здесь поселились еще бунтовавшие в Москве стрельцы», а шарташские старообрядцы являются потомками «бежавших на Урал стрелецких голов и полковников»[20].

Во-первых, стрелецкий полковник — слишком заметный чин, о чем пишут сами авторы[21]. Утверждать, что его обладатель мог незаметно исчезнуть и выдавать себя за другого, можно только в случае наличия исторических свидетельств действительного исчезновения из поля зрения властей каких-либо стрелецких начальников. Таких сведений авторы не приводят. Материалы следственных дел по расколу среди стрельцов и стрелецким бунтам ими вообще не привлекались, хотя многие из них опубликованы. А стрельцов-смутьянов при желании можно вообще установить всех поименно.

Во-вторых, участникам стрелецкого бунта не было нужды самим бежать на дальние окраины — их туда сослали по приговору (тех, кого не казнили).

Что касается упомянутого закрепощения «при Екатерине», то хорошо известно, что Екатеринбургский завод и приписанные к нему деревни Шарташ и Становая всегда были в казенном ведомстве и никаких «крепостных», т. е. частновладельческих людей здесь быть не могло. Кроме того, и на частных заводах пришедшие своей волей работники не зачислялись в крепостные, если они не были таковыми еще до прихода на Урал. С 1738 по 1755 гг. было зачисление в категорию «вечноотданных», мало отличающихся по положению от крепостных[22]. В народной памяти эти события были связаны с Генеральной ревизией (переписью населения) 1763 г., т.е. действительно с Екатериной II. Составитель родословца и здесь опирался на легенды, а не на документы.

Таким образом, проверка показывает, что составитель родословца (Г. Г. Казанцев) весьма смутно представлял себе историческую обстановку на Урале в XVIII веке, и пользоваться его сведениями нужно предельно осторожно.

О сомнительности сведений раскольничьих родословных свидетельствует и приведенная авторами информация из родословия, составленного Я. В. Харитоновым, в котором утверждается о его происхождении из семьи крепостных крестьян князя Прозоровского села Киржач Покровского уезда Московской губернии[23]. По данным обыска (дополнительной переписи) 1732 г. Харитоновы — государственные крестьяне Куневской волости Московского уезда, пришли на Невьянский завод в 1722 г.[24] Крепостными же они себя объявили, чтобы избежать приписки к демидовским заводам.

Интересно, что авторы располагали другой, более достоверной (но, видимо, менее интересной) информацией о происхождении шарташских семей — переписью раскольников 1735 года, указывающей точные адреса мест выезда[25]. Что же заставило авторов пренебречь данными подлинных документов XVIII века? Их противоречие с легендарными родословцами конца XIX века (!). По мнению авторов, сведения 1735 года о происхождении фальсифицированы с целью запутать власти.

Здесь авторы демонстрируют незнание особенностей учета населения России вообще и категорий, находящихся под особым контролем, в частности. В начале XVIII века при переписи (ревизии) глава семьи нес ответственность за ложную информацию вплоть до смертной казни, о чем подписывался в ревизских документах[26]. Это рядовые обыватели. Что касается категорий, находящихся на подозрении у властей (в том числе раскольников), то здесь подход был намного жестче. Перепись не ограничивалась простым опросом населения — непрерывно рассылались уточняющие письма по прежним адресам проживания вновь прибывших, списки исчезнувших из данной местности после прежней переписи и т. д. И на фоне всего этого появляется крупная деревня, наполненная (если верить С. С. Агееву и В. П. Микитюку) самозванцами?

Чтобы отвергать сведения прямых документов о происхождении семей из конкретных мест, мало семейных легенд, — необходимо доказать либо отсутствие (выдуманность) названных населенных пунктов, либо отсутствие в этих селах и деревнях соответствующих семей. То есть применительно к Рязановым нужно было поднять документы XVII века по Пошехонскому уезду. Авторами не сделано даже попытки проверить эти данные, вместо архивного поиска они ограничились ссылкой на Д. Н. Мамина-Сибиряка, который отнюдь не является главным авторитетом в этой области. Вообще обращает внимание привлечение архивных материалов только из архивов Екатеринбурга, что сильно обедняет информацию книги. В частности, не установлено время перехода Рязановых в купечество[27].

Далее авторы демонстрируют непонимание текста цитируемых ими источников, считая фразы «… при Екатеринбурге живет с 1723 года …» и «… при Екатеринбурге живут поданные с прежнего жилища пашпортам с 1723 года …» сведениями о времени приезда на Урал[28]. В источнике четко названа дата пребывания семей в Екатеринбурге, который был основан в 1723 году и, следовательно, ранее этой даты жить в нем никто не мог. В окрестностях же Екатеринбурга и вообще на Урале эти семьи могли жить много раньше.

Неоднократно авторы впадают в противоречие. Так, считая Рязановых скрывающимися от властей, то есть живущими под чужой фамилией, они высказывают предположение об их родстве с камергером Н. П. Рязановым[29]. Но последнее свидетельствовало бы о том, что ни от кого шарташские Рязановы не прятались, а жили под своей фамилией.

Также противоречат сами себе авторы в вопросе о происхождении Козицыных. С одной стороны они, следуя за родословцем Г. Г. Казанцева, считают их прибытие на Урал близким по времени с прибытием Рязановых, то есть около 1689 года[30]. Далее, миасских купцов Козицыных они считают потомками крестьян Черноисточинского завода, переведенных на Южный Урал в начале XIX века[31]. Но предок черноисточинских Козицыных пришел на Урал еще в 1650/51 году[32]. Причем, в этом случае невозможно ссылаться на подтасовку данных со стороны скрывающегося бунтаря, так как Козицыны зафиксированы в Арамашевской слободе переписью 1680 года, то есть до всех стрелецких бунтов. Интересно, что авторы использовали родословную Козицыных, где приведена эта информация[33], но оставили ее без внимания, снова отдав предпочтение туманным легендам. Кроме того, в книге не доказано, что миасcкие Козицыны действительно происходят от черноисточинских, хотя соответствующие материалы имеются и в местном архиве.

Учитывая все вышесказанное, можно отметить главную причину всех недоразумений: слепое доверие С. Агеева и В. Микитюка семейным родословцам, — а это возможно только при полном незнании русских родословных традиций. В России широко практиковалось фальсифицирование дворянских родословных, начиная с царской, именно на предмет происхождения родоначальника той или иной семьи. Не случайно, специалисты по родословиям отделяют «легенды о происхождении» от самих родословных росписей[34]. Если последние содержат вполне историческую информацию, хоть и различной степени достоверности, то «легенды о выезде», за редким исключением, — вклад скорее в мифологию, чем в историю.

Можно также отметить очень слабое освещение авторами родословия семей, не связанных с шарташскими раскольниками и не упомянутых в силу этого обстоятельства в самодельных родословцах столетней давности — Падучевых, Логиновых, Коровиных. Сведения о них начинаются только с XIX века, очень невнятно сообщено об их происхождении. А ведь это старинные уральские семьи, и при желании можно проследить их генеалогию вплоть до момента прибытия на Урал.

После выхода книги в свет авторы давали интервью газете «РИТМ»[35] и один из них (В. П. Микитюк) произнес следующую фразу: «История не терпит суеты». Фраза замечательная, не случайно она была вынесена редакцией газеты в заголовок. К сожалению, при внимательном взгляде видно, что сами авторы данного постулата не придерживаются. А при таком подходе только и остается писать: «Всю правду о происхождении как Баландиных, так и Рязановых, наверное, уже не суждено узнать никогда»[36].

Книга о купцах Рязановых издана пятитысячным тиражом и, можно не сомневаться, широко разойдется как по Уралу, так и по России. По ней будут судить о состоянии генеалогии в Екатеринбурге в целом. Досадно, что «визитная карточка» сильно принижает действительный уровень развития генеалогии в нашем городе.

В Екатеринбурге уже несколько лет действуют две родословных общественных организации — Уральское генеалогическое общество (УГО), объединяющее людей, исследующих родословные своих семей, и издающее сборник «Сплетались времена, сплетались страны», и Уральское историко-родословное общество (УИРО), издающее «Уральский родовед». Екатеринбургскими генеалогами составлено несколько сот родословных, в том числе уходящие корнями в XVII и даже XVI века и доведенных до наших дней. Публиковалась серия родословных материалов в газете «Главный проспект».

На поприще генеалогических исследований авторы книги «Рязановы — купцы екатеринбургские» замечены не были, что, очевидно, и является причиной такого низкого уровня их методов генеалогических исследований. Их труд с полным основанием можно считать вкладом в генеалогическую мифологию.

О том, что С. С. Агеев и В. П. Микитюк являются новичками в генеалогии свидетельствуют и приложенные к их книге генеалогические таблицы, выполненные без соблюдения элементарных для такой работы требований. Применена смешанная вертикально-горизонтальная подача информации, что опытными генеалогами не практикуется. Нет указания на связь между таблицами, что крайне затрудняет пользование ими. Некоторые фрагменты таблиц зачем-то продублированы. Кроме того, не обошлось в таблицах и без грубых ошибок. Например, в семье Коровиных (табл. 37) в старшей ветви пропущено целое поколение[37].

15. Байдин В. И. Об ученых, историю пишущих // Наука Урала, 1998. № 23 (720).

16. Агеев С. С., Микитюк В. П. Рязановы — купцы екатеринбургские. — Екатеринбург, 1998 (Далее: Рязановы…), с.3.

17. Демидов П. А. Родословная Демидовых // Русский архив. 1873. № 11; Головщиков К. Д. Род дворян Демидовых. — Ярославль, 1881; Демидов П. А. Родословная рода Демидовых. — Житомир, 1910; Лобанов-Ростовский А. Б. Демидовы // Русская родословная книга. Т.1. — СПб., 1895, с.179-189; Кафенгауз Б. Б. История хозяйства Демидовых в XVIII-XIX вв.: Опыт исследования по истории уральской металлургии. — М.; Л., 1949. Т.1; Краснова Е. И. Демидовы. Родословная роспись. — Екатеринбург, 1992.

18. Краснова Е. И. Загадки родословной Демидовых // Известия Русского Генеалогического общества. Вып.1. СПб., 1994, с.36-42.

19. Рязановы.., с.15.

20. Рязановы.., с.16.

21. Там же.

22. История Урала с древнейших времен до 1861 г. — М., 1989, с.319-320.

23. Рязановы.., с.17.

24. РГАДА, Ф.248, Д.1504, Л.52 об.

25. Рязановы.., с.14.

26. Земцов В. Н. Краткая записка к истории села Волковского // Уральский родовед. Вып.3. — Екатеринбург, 1998, с.6.

27. Рязановы.., с.22.

28. Рязановы.., с.14.

29. Рязановы.., с.45.

30. Рязановы.., с.15, 118.

31. Рязановы.., с.118-119.

32. РГАДА, Ф.214, Оп.1, Д.697, Л.517.

33. Рязановы.., с.190.

34. Бычкова М. Е. Из истории создания родословных росписей конца XVII в. и Бархатной книги // ВИД. Т.XII. — Л., 1981, с.100.

35. РИТМ. 7 июля 1998 г.

36. Рязановы.., с.15.

37. Из письма А. Ф. Коровина от 3 января 1999 г.

Сплетались времена, сплетались страны… Вып.4. Екатеринбург, 1999. С.92-97.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *