Биография выдающейся балерины Тамары Платоновны Карсавиной (1885–1978) рассказана ею самой в известных воспоминаниях «Театральная улица», изданных многократно и на многих языках [1]. Естественно, основной темой воспоминаний выступает балетный театр, артистический мир, путь в искусстве. Большой интерес представляет описание детских лет, семейной обстановки. Живо предстают перед читателем отец балерины, артист балета Платон Константинович Карсавин, и ее мать – Анна Иосифовна, урожденная Хомякова, а также брат, будущий известный философ Лев Платонович Карсавин. Подробно написано о бабушке, Марии Семеновне Хомяковой, урожденной Палеолог, вдове брата известного славянофила А.С.Хомякова. О второй бабушке Т.Карсавина упоминает, не называя ее имени, в последней главе книги, – в связи с «портретом дамы в зеленом шелковом платье и розой в руке» [2]. Эпизодически появляются на страницах книги и другие родственники. Это брат и сестра отца, – «дядя Володя» (о нем даже не сказано, что он был балетным актером) и «тетя Катя», а также сестра матери Раиса. Ничего не сказано в книге о двоюродном брате балерины, Николае Николаевиче Балашеве, сыне «тети Кати», тоже балетном артисте, любимом племяннике Платона Константиновича.
Не следует удивляться отсутствию в книге более подробных сведений о родственном окружении Карсавиной. Тамара Платоновна пишет о воспоминаниях детства, ничего не добавляя из того, что могла бы почерпнуть путем сознательного изучения «корней» и ответвлений своего «генеалогического древа». Даже если бы она поставила перед собой задачу исследовать свою родословную, то конечно столкнулась бы с трудностями, почти непреодолимыми. Потребовались бы достаточно тесные контакты с людьми в советской России, которую она покинула в 1918 году фактически нелегально. Потребовалась бы работа с архивными документами.
Генеалогией семейства Карсавиных интересовалась Ирина Львовна, племянница балерины, старшая дочь ее брата Л.П.Карсавина [3]. Это известно со слов ее сестры, младшей дочери Льва Платоновича, Сусанны [4]. В 1989 году Сусанна Львовна Карсавина впервые встретилась с моей матерью Ниной Николаевной Заблоцкой, урожденной Балашевой, внучкой «тети Кати» и крестницей Тамары Карсавиной. Их общение продолжалось до 1994 года. В частности, Сусанна Львовна вспоминала, как ее сестра Ирина говорила о «дяде Коле», двоюродном брате отца, и о его детях. Речь, таким образом, шла о семье моего деда, Николая Николаевича Балашева.
В 1989 году, через 37 лет после смерти Л.П.Карсавина, была найдена его могила на лагерном погосте в Абези. Получила известность и книга его ученика и лагерного товарища А.А.Ванеева «Два года в Абези». Политическая атмосфера в России существенно изменилась. Уходил в прошлое запрет на имена и события подлинной истории страны. И появилась реальная возможность довести до публикации материалы, как семейные, так и архивные, проливающие свет на генеалогию клана, давшего мировой культуре выдающегося религиозного мыслителя и блистательную балерину. Первые результаты этой работы были опубликованы [5].
* * *
Информация, содержащаяся в архивных делах фондов Министерства императорского двора [6], может служить комментарием для немногочисленных упоминаний, содержащихся в книге Тамары Карсавиной, о семейных персонажах и обстановке ее детских лет. Так, воспоминания о месте жительства, относящиеся к 1890 году, можно дополнить указанием точного адреса съемной квартиры, – набережная Екатерининского канала (ныне – канала Грибоедова), дом 170, кв. 9. По этому адресу семья Карсавиных жила до 1896 года, когда, в связи с ухудшением финансового положения (по свидетельству автора «Театральной улицы»), переехала в другую квартиру в том же доме – кв. 15. Дом 170 находится совсем недалеко от места соединения канала Грибоедова с Фонтанкой. До этого времени семья часто меняла адрес. Так, в 1888–1889 годах Анна Иосифовна проживала по четырем, последовательно сменяющимся адресам по Малой Морской, Торговой, Офицерской и Могилевской улицам. После дома на Екатерининском канале, с 1901 года, незадолго до окончания Тамарой балетного училища, семья проживала по Садовой улице, дом 93, кв. 13 [7].
Как следует из архивных материалов, летом 1882 года, когда родители Т.Карсавиной поженились, ее отец жил у сестры, в доме «тети Кати», о котором упоминает Т.Карсавина в своей книге. Действительно, этот дом находился «за Нарвскими воротами», в тогдашней Тентелевой деревне, Правая улица, дом 6. На фоне этого дома и сфотографирована Екатерина Константиновна Балашева (смотри фото из нашего семейного архива). Дом был двухэтажный. Один этаж сдавался жильцам, и на эти средства жила семья Балашевых.
В архивных документах содержатся данные о родителях отца Тамары Платоновны, – ее деде, о котором она пишет, что он был провинциальным актером и автором пьес, и бабушке, о которой она лишь упоминает. В новейшей биографической статье [8] говорится, что Константин Михайлович Карсавин впоследствии стал портным. Как следует из документов, в 1851 году его отец, К.М.Карсавин, уже состоял мастером «вечного портного цеха» [9]. Он умер в 1861 году, будучи в это время мастером дамского портного цеха. Пелагея Павловна, жена К.М.Карсавина, скончалась в 1890 году в возрасте 70 лет. Тамаре тогда было всего пять лет. Возможно, «дама в зеленом шелковом платье» на портрете, оставшемся у нее в память о бабушке и доме «за Нарвскими воротами», это – Пелагея Павловна в молодости.
Из архивных документов мы узнаем также о учебе, службе и датах жизни (1851–1908) Владимира Константиновича Карсавина, дяди Тамары Платоновны. В число казенных воспитанников Театрального училища (из вольноприходящих учеников) он был принят в 1865 году в возрасте 13 лет, в 1867 окончил училище и до выхода на пенсию в 1887 году служил кордебалетным танцовщиком. Как видно из его формулярного списка на этот год, в возрасте 37 лет он оставался холостым. Из Свидетельства из Санкт-Петербургской ремесленной управы мы узнаем, что в 1865 году на иждивении вдовствующей Пелагеи Павловны находились трое детей: Екатерина 17 лет, Владимир 15 лет и Платон 12 лет. Учитывая возраст П.П.Карсавиной в год рождения Екатерины, – около 30 лет, можно предполагать, что это был не первый ее ребенок. Действительно, как сообщала мне в одном из писем Сусанна Львовна Карсавина, в их семье считалось, что у деда Платона было две сестры и много братьев.
Архивные документы рассказывают и о семейном положении Екатерины Константиновны («тети Кати» карсавинских мемуаров). Родилась она в 1849 году. Вышла замуж между 1870 и 1872 годами. Ее муж, Николай Алексеевич Балашев (дед моей матери, Нины Николаевны Заблоцкой), был театральным художником, помощником декоратора Мариинского театра, состоял в мещанском сословии. По-видимому, Н.А.Балашев был намного старше жены, – его аттестат о службе датирован 1857 годом (в 1872, на момент рождения сына Николая, он уже был в отставке). Судя по архивным документам, Н.А.Балашев скончался между 1880 и 1885 годом, а его жена, по свидетельству Н.Н.Заблоцкой, – в 1920.
Сын «тети Кати», Николай Николаевич Балашев (1872–1941), также стал балетным артистом. Он находился в Театральном училище с 1880 по 1890 годы, начал службу в кордебалете Мариинского театра, в 1897 переведен в корифеи и в 1910 окончил службу артистом 3-го разряда. Николай Николаевич долгие годы поддерживал тесные отношения с дядей, П.К.Карсавиным. Отец и дочь, становившаяся знаменитой балериной, принимали близко к сердцу его семейные дела. После кончины первой жены в юном возрасте и фактического развода со второй женой, артисткой балета Н.Т.Рыхляковой, Н.Н.Балашев долго не мог получить разрешения на церковный брак с матерью еще троих его детей, домашней учительницей Антониной Павловной Москалевой [10]. По свидетельству Нины Николаевны Заблоцкой, ее отец не редко навещал дядю и в послереволюционные годы, – сначала в его квартире на Петроградской стороне, на Введенской улице напротив Введенской церкви (уничтоженной в советское время), а затем, после кончины Анны Иосифовны в 1919 году, – в доме престарелых артистов на Каменном острове [11]. Бывал Николай Николаевич с детьми и в семье Л.П.Карсавина, жившей в университетской квартире на набережной Невы.
Интересная информация содержится в Свидетельствах о крещении двух поколений Карсавиных и о бракосочетании Платона Константиновича и Анны Иосифовны (в 1882 году). Все эти торжественные акты происходили в церкви Вознесения Господня при Адмиралтейских слободах. Эта церковь, одна из старейших в Петербурге (деревянная построена в 1728, в камне – в 1769 году), находилась по адресу Вознесенский проспект 34-а, на набережной Екатерининского канала, и была безжалостно уничтожена в 1936. В ней были крещены Владимир и Платон Карсавины (в 1851 и 1854 гг.), а также дети Платона Константиновича – Лев и Тамара.
Из этих Свидетельств мы узнаем и о близких людях, друзьях дома, выступавших как восприемники при крещении или свидетели при венчании. Можно видеть, как меняется круг этих людей у разных поколений Карсавиных. Так, для семьи Платона Константиновича Карсавина это – артисты Императорских театров: М.Н.Лустеман (поручитель по невесте при венчании П.К.Карсавина и А.И.Хомяковой, крестный их сына Льва) и П.А.Гердт (крестный Тамары Карсавиной). Восприемниками Платона были мастер трубочистного цеха саксонский подданный Кнефлер и вдова портного мастера Резанова.
Особый интерес для выяснения генеалогии Карсавиных представляют восприемники, фигурирующие в Свидетельстве о крещении старшего сына Константина Михайловича и Пелагеи Павловны, Владимира. Именно они, вероятно, имеют прямое отношение к родителям отца и матери Тамары Карсавиной. Это – штаб-ротмистр Филимон Сергеевич Железников и помещица Орловской губернии Мария Михайловна княгиня Ангалычева. Пока можно лишь предполагать, что М.М.Ангалычева – это, возможно, сестра Константина Михайловича, а Железников – фамилия отца или матери Пелагеи Павловны.
* * *
В архивных делах содержатся также интересные подробности об отце Тамары Карсавиной, – Платоне Константиновиче Карсавине, который, в отличие от старшего брата и племянника, был выдающимся балетным артистом. При выпуске из училища в 1875 году, в возрасте 20 лет, он уже был танцовщиком 1-го разряда, солистом. Служба П.К.Карсавина началась с 16-летнего возраста, еще во время пребывания в Театральном училище. В 1881 году он впервые за 11 лет службы просил о прибавке жалования. На его прошении директору Императорских театров стоит приписка главного режиссера: «Исполняет свою обязанность с полным усердием и знанием» и виза директора: «Представить его на полный оклад». В результате с начала 1882 года оклад жалования в 700 рублей в год был увеличен на 443 рубля. В конце того же года его оклад был увеличен до 2000 рублей.
К самому концу 80-х годов относится замечание Т.Карсавиной в ее мемуарах: «Even at that time of comparatively easy existens, Mother often talked about the difficulty of making both ends meet» [12]. С окладом в 2000 рублей П.К.Карсавин оставался до выхода в 1891 году на пенсию, составившую 1140 рублей в год [13]. Подспорьем (с 1882 года) являлось продолжавшееся до 1896 года преподавание в танцевальном классе Театрального училища, дававшее в семейный бюджет еще 500 рублей. С увольнением от преподавания жить стало труднее. Именно к весне 1897 года относится описание в «Театральной улице» таинственной операции сдачи зимних вещей в ломбард, осуществленной «дядей Володей». Как образно выражается Тамара Платоновна, – «…we always lived from hand to mouth…» [14]. О стесненном положении семьи свидетельствуют и прошения Платона Константиновича об оказании единовременной материальной помощи в связи с похоронами матери (1890 год) и болезнью жены (1896 год). Упоминание в мемуарах о преподавании отца в бесплатной школе принца Ольденбургского («жалование там было скромным, но твердым») относится к 1900-1901 годам.
После выхода на пенсию в 1891 году Платон Константинович должен был «определиться» со своим сословным статусом. До 1870 года, когда он поступил в число казенных воспитанников Театрального училища (с этого года началось также исчисление стажа его службы), П.К.Карсавин состоял в портном ремесленном цехе. В 1875 году, по выпуске из училища, он был уволен из ремесленного общества и из оклада исключен. Прослужив свыше 15 лет артистом Императорских театров, Карсавин имел право на причисление к сословию потомственных почетных граждан. Этим правом, с получением соответствующей грамоты, он воспользовался в 1891 году [15].
Наконец, в двух архивных делах сохранились подлинные документы, связанные с учебой и службой выдающейся балерины [16]. Самым ранним, не считая копии свидетельства о рождении и крещении, является «Свидетельство о предохранительной прививке оспы 7-летней дочери потомственного почетного гражданина Тамаре Карсавиной», выданное 22 апреля 1892 года. Самым поздним – рапорт главного режиссера балетной труппы в Петроградскую контору Императорских (исправлено, – Государственных) театров от 16 марта 1917 года о возвращении балерины Карсавиной из отпуска.
Между этими двумя документами находятся: «Прошение» А.И.Карсавиной о принятии ее дочери Тамары в число приходящих учениц Театрального училища (17 августа 1894 года) с визой на обороте – «Зачислена бесплатной ученицей» (согласно протоколу Конференции от 23 мая 1895 года) и «Аттестат об обучении с 1894 по 1902 год и окончании полного курса учения в Императорском С-Петербургском Театральном училище», «Прошение» Тамары Карсавиной об определении на действительную службу (от 28 мая 1902 года, с фотографией) и распоряжения Дирекции, касающиеся продвижения Т.Карсавиной по службе, «Справка о венчании» в церкви Училища с сыном действительного статского советника губернским секретарем Василием Васильевичем Мухиным (1 июля 1907 года) и контракты артистки с Дирекцией Императорских театров (на 1908–1911, 1911–1914, 1914–1915 и 1915–1917 годы).
Прохождение Тамарой Карсавиной карьерной лестницы (по архивным документам) выглядит следующим образом: на 20 июня 1903 года она – кордебалетная танцовщица с окладом 800 рублей в год, а с 1 мая 1904 ее переводят уже из корифеек в разряд вторых танцовщиц, с 1 сентября 1907 года она переводится в танцовщицы 1-го разряда (через год ее оклад составляет 1300 рублей), с 25 марта 1912 года Тамара Карсавина переведена в разряд балерин [17] . Есть документы о награждении золотой медалью для ношения на шее, на Александровской ленте (14 апреля 1913 года) и пожаловании Его Высочеством Эмиром Бухарским малой золотой медали для ношения на груди (22 сентября 1916 года).
* * *
Рассмотрение архивных документов о личном составе проливает дополнительный свет на причины появления балетных династий, столь характерных для русской сцены. Если говорить о династии Карсавиных, то можно думать, что определение сыновей в Театральное училище было неплохим выходом из стесненного положения, в котором оказалась вдова портного мастера Пелагея Павловна Карсавина. Зачисление их на казенный кошт (после предварительного пребывания в положении вольноприходящих учеников) в закрытое учебное заведение с последующей государственной службой и гарантированной пенсией, без сомнения, казалось более надежным и привлекательным поприщем, чем пребывание в податном сословии. Вероятно, теми же соображениями руководствовалась Екатерина Константиновна Балашева, устраивая сына Николая в Театральное училище.
Далее вставал вопрос о наследовании профессии. Здесь уже большое значение имело формирование профессионального дружеского круга. Мы знаем из книги Тамары Карсавиной, что мнения родителей о ее определении в училище разошлись. Отрицательная позиция Платона Константиновича была связана, вероятно, с тем неприятным осадком от атмосферы интриг и рутины, жертвой которой он сам стал в это время, вынужденный выйти на пенсию в расцвете сил. Но артистическая натура, любовь к театру быстро взяли верх над его первой реакцией. Упоминает Тамара Платоновна и о роли «тети Веры», балетной артистки В.В.Жуковой, партнерши отца и друга дома, – в ее подготовке к поступлению в училище. Что касается Николая Николаевича Балашева, то его стремление отдать своих детей в училище, вероятно, определялось более прагматическими соображениями [18]. В то же время, Лев Платонович Карсавин был категорически против поступления старшей дочери Ирины, по семейной традиции, в Театральное училище.
* * *
Навсегда покинув Россию, только что пережившую октябрьский переворот, Тамара Карсавина, как и ее брат, ничего не знали о судьбе потомков «тети Кати». Спустя много лет в Англию пришел запрос по линии Международного красного креста, сделанный моей матерью Н.Н.Заблоцкой, племянницей Т.Карсавиной. В конце 1973 года Тамара Платоновна Карсавина ответила на запрос Нины Николаевны Заблоцкой (Балашевой), из Ленинграда, о ее здоровье. И 6 ноября 1973 года Нина Николаевна получила из Управления по розыску Исполкома СОККиКП (Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца) извещение следующего содержания:
«Установлено, что Тамара Платоновна жива и счастлива. На письмо Британского Красного Креста она ответила следующее: «Так как с годами у нее испортилось зрение и она страдает тяжелым артритом ей трудно читать и писать. Ее сын Никита живет хорошо, у него есть дети Каролина 16 лет и Николай 12 лет. Она просит передать своей племяннице большой привет и добрые пожелания и, если это интересно знать племяннице, что она очень любит и чтит страну, в которой живет, за ее чудесное и теплое отношение и содействие балету. К сожалению, адреса своего Тамара Платоновна Карсавина не сообщила, по-видимому, ввиду ее преклонного возраста ей трудно писать и отвечать на письма»».
Какие воспоминания вызвал этот запрос у легендарной балерины, знаковой фигуры «Серебряного века»? Возможно, она вспомнила тепло доверчивой детской руки своей маленькой крестницы Ниночки, рано осиротевшей девочки – дочери двоюродного брата Николая. Вспомнила далекие годы начала XX века, годы своей восходящей славы. Этого я не знаю. Зато знаю, какие воспоминания связывали мою маму, Нину Николаевну с «тетей Тамарой», которую она не видела с далекого и такого печального детства? Нина Николаевна рассказывала мне и моей сестре Татьяне про дедушку Николая Николаевича, которого мы почти не помнили, – про своего доброго, мягкого, вечно озабоченного заработком отца, который ничего не мог поделать со злой мачехой. И это была отнюдь не «литература». И всегда в этих рассказах появлялся образ «тети Тамары», доброй феи, дарившей волшебные подарки и ездившей с детьми к подруге, Матильде Кшесинской, в ее дворец на Петроградскую сторону. Это происходило на Рождество и Пасху.
«Тетя Тамара» была восприемницей при крещении детей Николая Николаевича Балашева, – Льва [19], Нины и Любы; она была крестной также и дочерей брата, Льва Платоновича Карсавина, Ирины и Марианны [20]. Своей матери Нина Балашева почти не помнила. Антонина Павловна Москалева, третья жена Николая Николаевича, умерла когда девочке было всего пять лет. И с годами, насколько я понимаю, светлый образ «тети Тамары», ее крестной матери, становился все ярче и конкретнее, как это обычно бывает в памяти пожилых людей. Этот такой теплый и простой сюжет в воспоминаниях Нины Николаевны никак не соотносился с многократно описанной атмосферой «Серебряного века». Это был другой мир, другая сторона жизни. И знаменитая уже тогда Тамара Карсавина была и оставалась в воспоминаниях моей матери «тетей Тамарой».
Примечания:
Post navigation