Проблему выявления общего родства однофамильцев анализировал в своём докладе на Третьих Петербургских генеалогических чтениях А. А. Шумков[1]. По его мнению, желание считать себя родственником того или иного известного лица, носящего омонимичную фамилию, присуще как родовитым, так и неродовитым людям. Докладчик даже выделяет две группы исследователей своих родословных: «барскую» (с установкой: все известные люди – наши) и «холопскую» (с установкой: мы тоже родственники знаменитостей). Хотелось бы рассмотреть ситуацию, когда стремление возвести различные семьи к общему родоначальнику вызвано другой посылкой.
Многочисленность крестьянских семей, наличие в одной семье детей с одинаковыми именами (что было обычным явлением до начала ХХ в.) требуют от составителя родословной внимательного учета всех носителей фамилии независимо от социального статуса и места жительства[2]. Как следствие этого – накопление материала сразу по нескольким однофамильным родам. В большинстве случаев для жителей одного прихода, одного населенного пункта удается установить общего родоначальника. Переселение по различным причинам некоторых ветвей рода в другие районы проживания, как соседние, так и отдалённые, заставляет предполагать родство даже у не связанных на первый взгляд семей[3].
Обычно работа по составлению родословной начинается с поиска информации о более близких предках. С каждым следующим поколением различные ветви сливаются в более ветвистое дерево. У генеалога, особенно, начинающего, появляется надежда объединить все находящиеся в разработке ветви, чтобы и труд не пропал даром, и результат получился более внушительным. Когда общаешься с живущими носителями исследуемой фамилии, хочется установить степень родства между ними, и ажиотаж, возникающий у них при обретении утерянных родственников, подогревает азарт исследователя.
Однако далеко не всегда результат оказывается положительным. Например, родословная роспись Стригановых из Покровской волости Ирбитского уезда, собранная автором статьи, насчитывает более двух с половиной тысяч персон, род Абакумовых-Аввакумовых, расселившийся по нескольким приходам и даже более многочисленный, тоже восходит к одному родоначальнику – Аввакуму Чешову, дети которого пришли на Урал из Кеврольского уезда ещё в начале XVII в. А вот другие семьи той же Покровской волости: Байгаритины, Горбуновы, Зыряновы, Кайгородовы, Плехановы, Подшиваловы, Пономарёвы, Рябовы, Семины, – происходят от двух и более родоначальников[4]. В случае Байгаритиных и Подшиваловых удалось установить факт заимствования фамилии. Интересна ситуация с Пономарёвыми: автору на данный момент известны три рода, связанные происхождением с Невьянским Спасо-Богоявленским монастырём и имеющие каждый родоначальником некоего Григория, причём, эти три Григория различаются возрастом приблизительно на одно поколение.
Оправдано наличие нескольких родов с такими фамилиями, как оттопонимистическая «Кайгородов», или происходящая от этнонима «Зырянов». Выходцев из Кайгородского или Яренского уездов в Зауралье было достаточно много. Фамилии Горбунов, Плеханов, Рябов, видимо, можно назвать популярными, как и прозвища, от которых они образованы, – эти фамилии образовывались многократно и в различных местностях[5]. Гораздо чаще образовывались одинаковые фамилии от канонических имён во всем разнообразии их разговорных форм, в частности, Семины. Интересно, что другие произведённые от имён фамилии оказались в Покровской волости моноцентричными: Абакумовы, Евтюгины, Епифановы[6], Калинины, Кириловы, Лаврентьевы, Лукины, Марковы, Поликарповы, Трифоновы, Фадеевы.
Среди предков автора встречаются два рода Гладких. Один из них, из села Покровского, сначала носил прозвание Мызниковы, а по отчиму родоначальника – Стафеевы, но в начале XVIII в. семья приняла фамилию Гладких, вероятно, заимствовав её по женской линии. Другой род, живший в дер. Шайтанке Аятской волости, предположительно является ветвью рода Гладких, известного в Верхотурском уезде с начала XVII в., однако в XVIII – начале XIX в. семья упоминается под фамилиями Шестаковы и Вяткины, пока непонятно почему.
В той же дер. Шайтанке жило два рода Першиных, оба удалось проследить до человека, имя которого дало начало фамилии. Родоначальники обоих родов названы в 1682 г. «захребетниками»[7], то есть жили в деревне, не имея собственной пашни, не неся тягловой повинности, работая на пашне других крестьян. Порфирию (Перфилию, Першке) Леонтьеву сыну Павловых в 1717 г. указан возраст 70 лет, а Евдокиму Иванову сыну – 72 года[8]. Дети Порфирия Леонтьева Павловых в 1717 г. названы Кузнецовыми, от его старшего сына – Михея – начинается род Михеевых, потомки второго – Петра – сохранили фамилию Кузнецовы, а от младших сыновей – Саввы и Емельяна Порфирьевых (Перфильевых) – пошли Першины, жившие в деревнях Шайтанке и Медвежке.
Евдоким Иванов один раз (в 1717 г.) упоминается с прозванием Шестаков. У него известен сын Ефим, которому в 1704 г. было 9 лет[9]. Старшая дочь Евдокима вышла замуж за некоего Павла[10], а младшая – за Герасима Фомина Попова. Внук Евдокима, Порфирий (Перфилий) Павлов сын, записан в 1717 г. с прозванием Евдокимовых. Его потомки, жившие в дер. Галаниной, также получили фамилию Першины.
Впервые автор встретил фамилию «Першин» у обоих родов в ведомости о небывших у исповеди в 1771 г.[11]. В последующих церковных документах фамилия уже не менялась. Фамилия Першины зафиксирована и в ревизской сказке 1811 г. До начала ХХ в. прослеженные по метрикам семьи жили в тех же населённых пунктах, не перемешиваясь территориально, несмотря на то, что Шайтанка стала селом и центром прихода для Медвежки и Галаниной.
В отличие от Першиных, многочисленные семьи Белоусовых, живущие практически во всех населённых пунктах между городами Невьянском, Режом и Арамилем, удалось объединить в один большой род, пришедший в Аятскую слободу из-под Осинского пригородка Казанского уезда во второй половине XVII в. Кроме того, удалось проследить ветви этого рода, переехавшие в своё время в Арамашевскую слободу и на Алтай. Всего в роспись пока включено более 3100 человек. В границы названного треугольника попадают город Екатеринбург и прежние Пышминский, Берёзовский и Нижнее-Исетский заводы, где тоже встречались Белоусовы, однако население в них было в значительной части пришлым из далека, поэтому семьи Белоусовых могут быть не связаны родством с «аятскими».
При составлении родословий больших родов возникают проблемы с отождествлением одного человека, упомянутого в разных документах с различным социальным статусом, изменённой фамилией, в разных населённых пунктах, а также с разделением информации о тёзках. Решение этих проблем – в комплексном подходе к исследованию архивных документов. Необходим поимённый учёт всех жителей одного населённого пункта по нескольким последовательно проведённым переписям, чтобы выявить появление или убытие того или иного лица, изменение его фамилии; сравнение состава однофамильных родов в разных населённых пунктах позволяет обнаружить информацию о переселении ветвей одного и того же рода; составление базы данных о спектре фамилий, интересующих отдельного генеалога, позволяет объединить усилия нескольких генеалогов, занимающихся исследованием одних и тех же родов параллельно. Например, совместными усилиями екатеринбургских и московских генеалогов выявлены предки некоторых уральских родов в Пинежском и Курском уездах, а томские генеалоги помогли найти потомков уральцев на Алтае.
—————————————
1. Шумков А. А. Псевдогенеалогические проблемы идентификации однофамильцев (доклад) // Третьи Петербургские генеалогические чтения «Однофамильные роды». 11 ноября 1999 г., Санкт-Петербург. (Опубликован на сайте www.shumkov.ru).
2. См.: Елькин М. Ю. Уральские Ярцовы – представители разных сословий // Уральский родовед. Вып.5. Екатеринбург, 2001. С.14-19.
3. См.: Корендясева Г. Т. Род Корендясевых из Тамбовской губернии // Материалы 1-й Уральской родоведческой научно-практической конференции (15-16 ноября 2001 г., Екатеринбург). – Екатеринбург, 2003. С.114-118.
4. Брылин А. И., Елькин М. Ю. К вопросу о формировании населения Покровской волости. Словарь фамилий крестьян Покровской волости XVII – XX вв. // Уральский родовед. Вып.2. Екатеринбург, 1997. С.3-36.
5. Мосин А. Г. Уральский исторический ономастикон. Екатеринбург, 2001. С.103, 312, 347.
6. Исследования, проведенные после публикации вышеупомянутого «Словаря фамилий крестьян Покровской волости…», выявили ещё одну семью Епифановых, происходящую из этого же села, но продолжившуюся в другой местности.
7. Крестоприводная книга Верхотурского уезда 1682 г. – РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.748. Л.92 об.-93.
8. Ландратская книга Аятской слободы 1717 г. – ГАСО. Ф.24. Оп.1. Д.222.
9. Елькин М. Ю., Трофимов С. В. Отдаточные книги 1704 года как источник крестьянских родословий // Уральская родословная книга: Крестьянские фамилии. Екатеринбург, 2000. С.337.
10. «Луковая» роспись оброчных крестьян Аятской слободы 1686 г. – РГАДА. Ф.1111. Оп.1. Д.125. Л.176.
11. ГАСО. Ф.24. Оп.1. Д.2293. Л.969, 970, 970 об.