Села и деревни западной части современного Режевского района исторически группировались вокруг села Черемисского. Первое столетие своего существования, еще в качестве деревни, Черемиска входила в Аятскую слободу. В 1781 г. она стала селом и центром слободы (волости), которая к началу XX века объединяла десять поселений: села, Черемисское и Шайтанское (ныне Октябрьское), и деревни: Воронина, Узянова, Маркова, Галанина, Медвежка, Колташи (или Реж), Мостовая и Белоусова. Большинство из них существуют и сегодня.
Не каждый город нашей области может похвастать имеющейся написанной историей. В этом плане селу Черемисскому повезло гораздо больше других. В последние годы вышло два издания, посвященные его прошлому. Одна книга, вышедшая в 1997 г. в Реже (автор – В. М. Бесова), полностью посвящена истории села Черемисского с момента основания до наших дней[1]. Другая, годом позже увидевшая свет в Нижнем Новгороде (составитель – В. А. Любимов), посвящена истории крестьянских родов Аятской слободы, в составе которой была до определенного времени и Черемисская, тогда еще деревня[2].
Эти книги отличает одну от другой не только ширина географического охвата, но и степень привлеченности исторических источников. Если В. М. Бесова ограничилась несколькими выписками из общеизвестных краеведческих работ и справочников, то В. А. Любимов построил своё исследование на привлечении большого количества архивных первоисточников. Отсюда и расхождение во взлядах авторов на некоторые исторические вопросы, в частности – на происхождение жителей Черемиски.
Книга В. М. Бесовой содержит большое количество недостоверной информации. «Заселение русскими пашенными крестьянами берегов Режа началось в конце XVI века»[3]. В действительности русское население на Реже не фиксируется раньше даты создания Невьянской слободы (1621 г.)[4]. «В 1631 г. заложена Арамашева слобода»[5]. Настоящая дата основания Арамашевской слободы – 1636/37 г.[6]. «Арамашевская слобода объединила 31 поселение, <…> — Глинская, Липовская, Черемиска, деревни Сергина и Колташи»[7]. Черемиска и Колташи никогда в Арамашевскую слободу не входили.
Главным же искажением истории является версия о возникновении села. Автор, отталкиваясь от лексического значения названия, считает основателями села и родоначальниками местных крестьянских родов марийцев (черемисов), участвовавших в набеге на Каму в 1572 году. При этом «датой основания села следует считать 1573 год»[8]. Эта версия построена на произвольном связывании событий, отстоящих на столетие по времени и на сотни километров по территории. Такие заведомо умозрительные построения требуют подтверждения. В. М. Бесовой в качестве доказательства приведен единственный аргумент — выписка из неуказанного источника: «Первые поселенцы села были инородцы-черемисы, поселившиеся в XVI веке и занимавшиеся грабежом и разбоем.»[9]. Эта цитата обнаруживается в справочнике Екатеринбургской епархии 1902 г. [10]. В нем действительно названо XVI столетие. Но, скорее всего, здесь имеет место банальная опечатка, породившая в местном краеведении идею искать начало Черемиски за целый век до её первого упоминания в документах.
К тому же есть возможность предположить дальнейшую судьбу марийцев, бесчинствовавших на Каме в 1572 г. В 1573 г. сибирские татары предприняли глубокую разведку боем на владения Строгановых. В жалованной грамоте Строгановым от 30 мая 1574 г. сообщается: «А в 81-м (1573) году о Ильине дни (2 августа) с Тобола де приходил Сибирского салтана брат Маметкул <…> а к нашим де изменником к черемисе, как нам была черемиса изменила, посылал Сибирской через Тахчеи <…>»[11]. Очевидно, что речь здесь идет о черемисах — участниках событий предыдущего года. Наиболее вероятным районом их обитания является Сылвенско-Иренское поречье (Кунгурский уезд), где переписью 1624 г. отмечены четыре юрта черемисов (из общего числа 72 юрта ясачных людей)[12]. Малочисленность марийцев подчеркивает их недавнее появление в этих местах. Эта же территория и в дальнейшем (вплоть до наших дней) оставалась основным районом расселения марийцев на Среднем Урале[13].
Исследование В. А. Любимова в целом не страдает откровенными неточностями, скорее можно сказать о некоторой неполноте информации. Рассматривая происхождение местных семей, автор, опираясь на данные переписи 1680 г., в которой указано место рождения всех дворохозяев, наглядно показывает, что в числе первых жителей Черемиски и всей Аятской слободы марийцев не было[14]. В вопросе предыстории слободы он ограничился перечислением народов, обитавших на этой территории еще до появления здесь русских поселенцев. Таковыми В. А. Любимов назвал черемисов, манси и татар[15]. При этом на времени появления того или иного этноса в верховьях Режа В. А. Любимов специально не останавливается.
С переноса главной дороги в Сибирь на Туру и с основания города Верхотурья началось продвижение русского крестьянского населения вглубь уральской территории. Основные направления расселения определялись речной сетью. В 1621 г. была основана Невьянская слобода, занявшая территорию по Невье (Нейве) от устья речки Алапаихи до слияния Нейвы с Режом и далее вниз по Нице до современного села Голубковского, а также вверх по Режу до речки Ошкарки. Таким образом, наметились два направления освоения восточных предгорий Среднего Урала в районе будущей Аятской слободы – вверх по Невье и вверх по Режу. Уже перепись 1624 г. отмечает в низовьях Режа пять русских деревень, в том числе Ключевскую (ныне Ключи), Ячменеву, Костинскую (ныне село Костино), Филки Вилеженина (ныне Ветлугина)[16].
В верховьях же Режа в это время проживало ясачное население, входившее, согласно ясачной книге 1626 г. в сотню Койбагиша Брилина: «Его ж Койбагишевы сотни юрт в поле на озере на Аяте, а в нем живут татаровя и остяки», всего 28 семей. Главный юрт, в котором проживало пять семей (сотник и его родня), находился на реке Салде. Там же был и другой юрт, в котором числилось четыре семьи. В обоих салдинских юртах жили «вагуличи» (манси). Еще одна семья названа «бункурцы да шигирцы», видимо, жившие в окрестностях озера Чигир (Невьянский район); их этническая принадлежность не обозначена. Вне юртов названы один тюменский татарин, двое перешедших из другой сотни и четверо недорослей («вагульские дети ясаком не исполнились»)[17]. Всего в Койбагишеве сотне было 45 семей и отдельных охотников. Из них 13 названы вагуличами, 29 – татарами и остяками (хантами). Манси были в меньшинстве, но занимали, судя по всему, привилегированное положение.
В 1645 г. на престол России вступил новый царь Алексей Михайлович. Жители Верхотурского уезда, как и всей России, проходили процедуру присяги новому монарху. При этом православные целовали крест, а нехристиане приводились к шерти. В крестоприводной книге 1645-1646 гг. перечислены ясачные люди Аяцкой волости. Изменение наименования, видимо, свидетельствует, что к этому времени с берегов Салды вогулы Койбагишевы сотни под давлением русских были вынуждены переселиться ближе к Аятскому озеру. Всего в Аятской волости книгой поименовано 23 человека[18], этническая принадлежность не обозначена. Есть свидетельство, что в 1650-х гг. аятские вогулы начали переходить к хлебопашеству (см. ниже).
По мере продвижения русских вверх по Нейве в 1639 г. возникла Мурзинская слобода, вскоре административно перешедшая в Тобольский уезд. В 1645 г. была предпринята первая неудачная попытка «завести» слободу на Красном поле. Со второй попытки в 1654 г. Краснопольская слобода все же была основана[19]. При этом её южные границы достигли верховьев Режа: «…вверх по Беляковке до Сапов, и вниз по нижнему Сапу до Режу реки и вверх по Режу реке до вогульских Аятских пашен, и от вогульских пашен до Шигирского озера…»[20]. Реально краснопольские крестьяне продвинулись вверх по Нейве до её притока — речки Федьковки (ныне – Горелка)[21].
Не менее успешно шло освоение земель по Режу. В 1636/37 г. была основана Арамашевская слобода[22]. К 1662 г. самыми верхними арамашевскими деревнями по Режу являлись Миронова (сейчас – село в Артемовском районе) и еще одна выше её по реке[23]. Еще выше находилась деревня Глинка (сейчас село Глинское), числившаяся в 1659 г. в Невьянской слободе[24].
Возникло и третье направление продвижения русских поселений к верховьям Режа, ставшее со временем преобладающим. В 1651 г. была основана Чусовская Уткинская слобода, занявшая земли по реке Чусовой вплоть до места, где сейчас стоит город Первоуральск[25].
Таким образом, к началу 1660-х гг. русские поселения с трех сторон вплотную приблизились к ясачной Аятской волости. Но этот процесс был прерван с четвертой стороны – с юга на Средний Урал ворвались восставшие башкиры, к которым примкнули и некоторые ясачные Верхотурского уезда[26].
В ходе набегов 1662-1663 гг. были уничтожены многие русские деревни, в Чусовской, Краснопольской и Арамашевской слободах — практически все. Пострадали и некоторые деревни Невьянской слободы, в том числе и ближайшая к Аятской волости — Глинка[27]. На несколько лет все окрестности опустели. Запустел и Аятский юрт. Но если русские деревни и слободы к концу 60-х гг. были восстановлены, то ясачная волость отошла в историю – на её месте возникла Аятская слобода, в которую перешла также южная часть Краснопольской слободы.
Основателем и первым администратором Аятской слободы был «крестьянский садчик» или слободчик Фрол Иванович Арапов, именуемый в документах того времени чаще как Фролка Арапов. Родился он в Уфе в семье стрельца. Согласно переписи 1680 г. в Верхотурский уезд («в Сибирь») пришел (был переведен?) в 1660/61 г.[28]. В историогафии встречается версия о его участии в строительстве Чусовской слободы в 1651 г.[29]. В таком случае, Фролко переселялся на Средний Урал не один раз. Здесь он подвизался на самых мелких должностях по слободам. В июле 1663 г. он «руку приложил» к имянному списку крестьян Краснопольской слободы вместо приказчика Михаила Ивановича Тыркова[30]. Должность его не указана, но в подобной роли выступали обычно писчие дьячки.
Из писчих же дьячков, но уже Арамашевской слободы, Фролко Арапов отправился организовывать новую слободу на Аяти. В ноябре 1669 г. арамашевский приказчик Илья Миронович Будаков в послании верхотурскому воеводе Федору Григорьевичу Хрущеву сообщает: «Да по указу великих государей и по вашеи верхотурской памяти арамашевскому дьячку Фролку Арапову велено в Верхотурском уезде вновь на Аяте слобода строить и крестьян прибирать. А в Арамашеве слободе у государевых житниц и в судной избе ныне дьячка нет, хлебной приход и росход и в судной избе всякие государевы дела писать некому, а в Арамашеве слободе грамотных людей никаких нет, и вам ко мне о дьячке Великих Государеи указ учинить. А ныне ево дьячка Фролка Арапова выслал к вам на Верхотурье для справки житнищных и посевных книг и велел ему явитца на Верхотурье вам в приказной избе.»[31].
А. Оглоблин высказал мнение, поддержанное В. А. Любимовым, что Аятская слобода появилась лишь в 1672 г.[32]. Наиболее развернутое описание событий, связанных с основанием и заселением Аятской слободы, дает сам Фролка Арапов в своем докладе, отправленном в Верхотурье 3 февраля 1671 года (сохранился в фондах ГАСО в копии начала XIX в.)[33]. К этому моменту Фролка успел «прибрать» в Аятскую слободу 16 человек крестьян, 13 из которых получили по одному рублю ссуды. Были в слободе уже и священнослужители – поп и дьякон[34]. Вряд ли все они появились в январе 1671 г. Слобода наверняка к этому времени уже существовала. В то же время трудно допустить, что Фролка успел основать слободу в 1669 г., так как в ноябре он только отправился в Верхотурье сдавать еще арамашевские дела. Поэтому датой основания Аятской слободы следует считать 1670 г. В докладе же Ф. Арапова подробно перечислены основные препятствия для дальнейшего развития слободы. Это и претензии крестьян Мурзинской слободы на земли бывшей Аятской ясачной волости, и самовольное поселение «рудного железного дела крестьян», и, главное, по мнению Ф. Арапова, препятствие для привлечения русских крестьян — «воровская черемиса»[35].
Было черемисов (марийцев) всего девять семей, но неприятностей они доставляли много, поскольку промышляли не хлебопашеством или охотой, а кражей коней «из-под Казани». В 1671 г. марийцы угнали у крестьян лошадей и бежали «в Русь», после чего Фрол Арапов получил специальную «память» от воеводы о разрешении крестьянам селиться на освободившейся земле[36]. Здесь следует уточнить географическую номенклатуру того времени. «Русью» называлось все, что западнее Уральских гор, точнее — границ Верхотурского уезда. «Казань» означает, конечно, Казанский уезд, граничащий с юго-западными рубежами Верхотурского уезда. То есть в данном случае понятия «Русь» и «Казань» практически идентичны и обозначают территории к западу от Среднего Урала.
Когда же черемисы появились на Реже, в границах Аятской слободы?
Кроме версии В. М. Бесовой недавно прозвучала мысль о приходе на Реж черемисов из Краснопольской слободы с верховьев Нейвы[37], где они поселились в 1661/62 г. и откуда их в 1670-х гг. изгнали промышленники Тумашевы. Но краснопольские черемисы оставались на Невье и в 1674 г.[38] и, следовательно, к аятским прямого отношения не имеют.
Согласно ясачной книге 1626 г. ни в Аятском юрте, ни во всем Верхотурском уезде ни одного черемиса не упомянуто. Последних уцелевших «старожильцев» Аятской ясачной волости Ф. Арапов называет «вогуличами»[39]. В его же докладе к факту пребывания черемисов в пределах Аятской слободы пять раз применен глагол «селятся»[40]. О людях, появившихся здесь хотя бы ненамного раньше его, Фрол Арапов написал бы «живут», как, например, он же охарактеризовал образ жизни черемисов: «живут воровски». Следовательно, появление марийцев на берегах Режа произошло не ранее 1669 года. Можно еще точнее установить время их появления. В докладе Фрол сообщает: «пашни на себя единые лехи не пашут и [к] нынешнему ко 179 году единые горсти ржи не сеяно»[41]. То есть, появились черемисы летом 1670 г., после посева яровых, но до посева озимых. Следовательно, деревня Черемиска возникла практически одновременно с Аятской слободой. То, что это была именно деревня, а не временный стан или юрт, свидетельствует факт продажи их бывших изб (документ 1677 г.)[42]. Значит, бежавшие марийцы успели построить избы, пригодные и для русских крестьян.
Таким образом, пребывание марийцев в Черемиске было достаточно кратковременным – год-полтора. И только местная топонимика не позволяет забывать о их прошлом присутствии здесь.
В течение 70-х гг. XVII в. наблюдался бурный рост населения Аятской слободы. Если в феврале 1671 г., кроме слободчика и священников, здесь было 16 крестьян[43], то в июне 1674 г. уже насчитывалось 37 дворов крестьян и 6 – промышленных людей. Появился в слободе и небольшой гарнизон – пять беломестных казаков и пушкарь[44]. Следующий именной список Аятской слободы подводит черту под деятельностью её первого администратора: «…что принял у крестьянского ссадчика Фрола Арапова я, Иван, по налишному списку…»[45]. На обороте документа названо имя нового управителя слободы, на этот раз приказчика, — сын боярский Иван Круков (Крюков)[46]. В самом тексте время составления списка не указано; архивное дело датировано около 1676 г. Уточнить дату позволяет книга денежного и хлебного жалованья верхотурских служилых людей в 1670 — 1680 гг. В ней об Иване Крюкове сообщено, что «во 185-м году был [… (обрыв)] приказе и [… (обрыв)]»[47]. Поскольку за все остальные годы информация о назначениях Ивана Крюкова исчерпывающая, очевидно, что речь идет об Аятской слободе. Соответственно, аятским приказчиком Крюков стал в конце (7)184 г. или в начале (7)185 г., то есть, в августе-сентябре 1676 г. Этим же временем, следовательно, датируется и имянной список Аятской слободы. Списком в слободе отмечено 7 казаков, пушкарь и 57 оброчных крестьян, с которыми объединены промышленные люди.
Все три списка (1671, 1674 и 1676 гг.) не содержат информации ни о месте рождения жителей, ни о времени их прихода в слободу, ни о конкретном месте проживания внутри слободы. Все эти сведения имеются только в переписи Л. М. Поскочина 1680 г.[48] В это время в Аятской слободе было 114 дворов: 3 — церковнослужителей, 1 — бывшего слободчика, 1 — писчего дьячка, 13 — беломестных казаков, 53 — крестьянских, 35 – захребетников, имеющих пашню, 4 — промышленных людей, 4 — беспашенных захребетников. По деревням расписаны только крестьянские дворы: в самой слободе – 23, в дер. Каневе – 7, в дер. Корелине – 3, в дер. Черемисской – 16, в дер. Шайтанке – 4. Церковники и казаки наверняка жили в самой слободе. Захребетники же и промышленные распределялись и по деревням. Поэтому настоящее количество дворов в деренях Аятской слободы было несколько большим.
Практически все жители слободы, учтенные переписью 1680 г., происходили из европейской части России – от Прикамья до Москвы, Тамбова и Колмогор. Только один крестьянин назван уроженцем Верхотурского уезда. Это выходец из Невьянской слободы Д. Ф. Корелин[49], очевидно, основатель деревни Корелиной. Таким образом, заселение этой части Среднего Урала являлось продолжением движения населения из Приуралья через верховья Чусовой.
В деревне Черемисской из 16 крестьянских семей восемь, то есть, ровно половина – уроженцы Осинского уезда (Кокташевы, Шестаковы, Булдыревы, Белоусовы, Башковы). Три семьи пришли из казанского пригородка Кукарки (Кислых, Кукарские), по одной – из Сылвинской волости Соликамского уезда (Кишерские), из Тотемского уезда (Черепановы), Важского уезда (Косачевы), из под Великого Устюга (Безносовы) и из Соль-Вычегодского уезда (Климовых-Шаманаевы). Из числившихся в 1680 г. в списке захребетников в 1704 г. семь семей обнаруживаются в Черемиске, где они населяли уже десять дворов[50]. Наверняка, многие из них жили здесь уже в 1680 г. Среди них четыре семьи выходцев из Осы (Белоусовы, Запрудины, Булдыревы, Лузенины-Лузины), по одной — из под Кунгура (Сизяковы-Климаревы), из Кукарки (Шебунины) и из Важского уезда (Косачевы). Как видно, черемисские захребетники происходили из тех же мест, что и крестьяне, а некоторые даже носили те же прозвания (фамилии). Датами прихода «в Сибирь» черемисских крестьян показаны: 1670 г.-2, 1671 г. – 1, 1672 г. – 3, 1673 г. – 2, 1674 г. – 3, 1675 г. – 3 и 1677 г. – 1; у захребетников: 1675 г. – 2, 1677 г. – 1, 1678 г. – 3 и 1679 г. — 1. То есть, захребетники пришли позже крестьян и, видимо, просто не успели к 1680 г. обзавестись полноценным хозяйством и социальным статусом.
К 1680 г. появилась вторая деревня будущей Черемисской волости – Шайтанка. Перепись 1680 г. показывает четыре крестьянских двора, в которых жили выходцы из четырех разных уездов: Кунгурского (Ботовы), Соли-Камского (Сваловы), Сарапульского (Котельниковы) и Осинского (Шестаковы). Через перепись 1704 г.[51] определяются три семьи захребетников, вероятно, живших в Шайтанке и в 1680 г. Две из них пришли с Осы (Шешуковы и Шестаковы) и одна с Вятки (Вяткины). Даты прихода крестьян — 1670, 1673, 1674 и 1677 гг., захребетников – 1675 (двое) и 1676 гг. В целом процессы формирования населения Шайтанки и Черемиски идентичны. По датам прихода видно, что среди жителей Черемиски и Шайтанки были первопоселенцы Аятской слободы, но определить, когда конкретно та или иная семья поселилась в деревнях, привлеченные документы не позволяют. По этой же причине не удается определить и более точную дату основания Шайтанки. Жители Черемиски и Шайтанки к 1680 г. имели пять мельниц (три на Черемиском Ключе, по одной – на Сапу и на Шайтанке) и две кузницы, которыми владели братья Климовых-Шаманаевы.
В луковой переписи Аятской слободы 1686 г. дважды названа деревня Еланская[52]. Это пока единственный известный документ содержащий это название. Сравнение списков жителей с предыдущими и последующими списками Аятской слободы показывает, что речь идет о деревне Черемиске. Действительно ли у Черемиски было второе название или имеет место ошибка писца, покажут дальнейшие исследования.
В самом конце XVII века крестьяне Аятской слободы приняли участие в разведке и описании рудных мест. В сообщении верхотурского воеводы Дмитрия Петровича Протасьева от 26 декабря 1697 г. сказано: «Новоприискная ж ломовая железная руда вверх по Невье реке, а от Аяцкой слободы 30 верст, а от Невьи реки 4 версты. <…> Новоприискной руды у прииску и досмотру были железные заводчики и рудоплавщики Савка Конаев с товарыщи 16 человек…»[53]. Можно предположить, что среди «товарищей» Савки Конева были и жители Черемиски. Открытие ж рудных месторождений круто изменило развитие Среднего Урала и Аятской слободы в частности.
В 1700 г. началось строительство первого из заводов Верхотурского уезда – Невьянского. Основная нагрузка легла на крестьян уезда, в том числе и на аятских. За два года (с марта 1700 по май 1702 г.) в строительстве участвовало 265 человек из Аятской слободы[54].
В разгар строительства завода, в 1701 г. , в Аятской слободе был проведен розыск беглых крестьян из вотчин Строгановых, в результате которого двадцать семей, большинство из которых жили в Черемиске и Шайтанке, были возвращены во владения Строгановых[55].
В 1702 г. казенный Невьянский завод был передан тульскому оружейнику Никите Демидову. Для обеспечения завода вспомогательной рабочей силой в 1703 и 1704 гг. к нему были приписаны в Верхотурском уезде все владения Невьянского Богоявленского монастыря и две оброчных крестьянских слободы -Краснопольская и Аятская[56].
Отдаточные книги 1703 г.[57] минимально отличаются от таковых же 1704 г., поэтому можно ограничиться последними. Между 1680 и 1704 гг. в Аятской слободе произошел заметный рост населения. В частности, число дворов в деревне Черемиске достигло сорока четырех[58]. Хозяева половины из них известны в Аятской слободе еще по переписи 1680 г. Десять человек числилось в самой Черемиске, двое – в центре слободы и десять были записаны среди захребетников. Из вновь появившихся достоверно происхождение только Гаевых-Микулаевых: в 1680 г. и ранее они жили в деревне Бродовой Краснопольской слободы. О некоторых других можно предполагать по косвенным данным. Трое названы «Кукарцами», «Кукарскими», что свидетельствует о их приходе из Кукарки, откуда приходили переселенцы и ранее. Тимофей Сизяков является братом известного с 1680 г. Савина Сизякова и, естественно, родом оттуда же, что и его брат – из-под Кунгура. Благодаря остальным новоселам, в Черемиске появились прозвания (фамилии): Агафоновы, Нагаевы, Белышевы, Половинкины, Софоновы, Потоскуевы, Шулеповы, Кряжевы, Папырины, Рогулины, Ивановы, Пьянковы, Смагины.
В Шайтанке в 1704 г. насчитывалось 17 дворов[59]. Из них в 1680 г. четыре семьи жили здесь же, две – в Черемиске и четыре числились в захребетниках. Остальные записаны с прозваниями: Павловых, Кузнецовы, Елкины, Савиных, Торгового.
К 1703 г. в пределах будущей Черемисской слободы появилась деревня Вагина, в дальнейшем переименованная в Маркову. Основателем ее, судя по названию, был Иван Исаков сын Вага. Естественно предполагать его происхождение из Важского уезда. Кроме него в деревне показаны крестьянин Борис Марков сын Вахромеев, живший в 1680 г. в самой Аятской слободе, и бобыль Василий Сырорыбов[60].
Политика властей и заводовладельцев (возвращение беглых, усиление повинностей и т. д.) привела к тому, что накануне следующей переписи, которая проводилась в 1717 г., определенное количество жителей постаралось остаться неучтенным. Так, в Черемиске на 39 жилых дворов показано 18 пустых. Несколько лучше соотношение жилых и пустых дворов было в Шайтанке — 24 к 5 и в Вагине-Марковой – шесть к одному[61]. При этом только один двор стоял пустым уже полтора года. Остальные опустели накануне переписи, которая пестрит записями: «за неделю до переписи бежал», «бежал дни за 4», «до переписи за неделю сшел», «за 2 дня до переписи бежал» и т. д. И только про одного недавно ушедшего сказано, что он выслан по приказу Демидова за кражу.
Из 39 семей Черемиски, учтенных переписью, 28 обнаруживаются здесь же и в книгах 1704 г. Из остальных у трех показано происхождение: из Сарапула (Баканины), из строгановских земель с Обвы (Пермяки) и с Ваги. Остальные новоселы носили фамилии – Бочкаревы, Гудковы, Задонских, Воротовы, Образцовы, Черепановы, Пьянковы. В двух дворах жили подворники – выходцы из слобод Верхотурского уезда: из Тагильской (Салтыковы) и Арамашевской (Берсеневы). В Шайтанке из 24 семей – 16 старожилов. Еще у одной указано происхождение из Устюжского уезда (Черепановы). Другие переселенцы написаны с фамилиями – Шестаковы, Булдыревы, Поповы, Кузнецовы, Торгового, Власовы. Как видно, многие вновь прибывшие носят те же прозвания (фамилии), что и старожилы. Это позволяет предположить их родство или, по крайней мере, приезд из одних и тех же районов. У деревни Вагины появляется второе имя – Маркова. Это название, безусловно, появилось благодаря проживанию в деревне семьи Марковых, которые в прежних переписях проходили как Вахромеевы. Из шести дворов деревни в трех жили семьи, известные здесь с 1704 г. В остальных жили переселенцы из близлежащей деревни Киприяновой (Вахромеевы), из Соликамского уезда (Бызовы) и с Чусовой из строгановского села Калинина (бобыль Чудинов). Во дворе основателя деревни Ивана Ваги жила семья его приемыша Арефия Быкова – уроженца Чусовской слободы Верхотурского уезда.
Между 1704 и 1717 гг. появилась еще одна деревня будущей Черемисской слободы – «Режевская при реке Режу». Позже она стала называться Кокташева, ныне — Колташи. В 1717 г. в деревне было шесть дворов, в пяти из которых жили переселенцы из Черемиски: Кокташевы, давшие имя деревне, Никулаевы-Гаевы и Булдыревы-Пологовы. В шестом дворе жили Королевы, происхождение которых пока не ясно.
И в дальнейшем новые поселения на территории будущей Черемисской слободы основывались и заселялись в основном представителями местных семей. К 1745 г. появилась деревня Мостовая, в которой к этому времени проживала единственная семья — Парамоновы[62]. К 1763 г. в неё переселились ещё девять семей – все из Черемиски[63]. Между 1745 и 1763 г. была основана деревня Узянова, называвшаяся также Грязновой. Из девяти семей, отмеченных здесь ревизией 1763 г., семь, в том числе вероятные основатели деревни – Узяновы, пришли из Черемиски. Еще по одной семье – из деревни Корельской и самой Аятской слободы[64]. Таким образом, число населенных пунктов будущей Черемисской слободы достигло шести.
Необходимо отметить некоторые особенности формирования населения в слободах, приписанных к демидовским заводам. Крестьяне, поселившиеся в них до 1722 г. и записанные в первую генеральную ревизию, сохраняли статус государственных. Те, кто был впервые зафиксирован более поздними переписями (1732, 1738, 1745 гг.), по указу 1738 г. зачислялись в категорию «вечноотданных к заводам, счисленных равно с крепостными»[65], то есть их зависимость от заводовладельцев была более существенной. При разделе демидовского хозяйства в 1659 г. Аятская слобода вошла в ведомство Ревдинской части (трети)[66]. К 1763 г. все вечноотданные из слободы были переведены на заводы Ревдинской трети. С территории будущей Черемисской волости таковых было 46 семей. Из них 27 попали на Бисертский завод, 10 – на Уткинский и 9 – на Ревдинский[67]. (Для сравнения: из категории государственных таковых было всего две семьи). Следовательно, все проживавшие в Аятской слободе в 1760-х гг. поселились здесь ещё до 1722 г.
В 1781 г. на Урале проходили административные преобразования, в ходе которых было образовано Пермское наместничество в составе двух губерний – Пермской и Екатеринбургской. В последнюю входил и вновь образованный Алапаевский уезд, в который, в свою очередь, вошла и Черемисская слобода, выделившаяся из Аятской. Шесть деревень, перечисленных выше, и составили новую слободу – Черемиска, ставшая селом, Грязнова-Узянова, Маркова, Шайтанка, Колташева и Мостовая[68].
В 1796 г. произошли новые административные перемены, в результате которых исчезли и Екатеринбургская губерния и Алапаевский уезд. Черемисская слобода вошла в Верхотурский уезд Пермской губернии. К 1800 г. закончился процесс создания новых поселений — в Черемисской слободе появились деревни Галанина, Медвежка, Воронина и Белоусова[69]. Сравнительный анализ показывает, что практически все фамилии крестьян четырех новых деревень встречаются и в старых поселениях Черемисской слободы. То есть, дальнейшее освоение территории слободы и в конце XIX в. продолжалось за счет внутренних перемещений населения. Деревня Маркова к этому времени перешла в Аятскую слободу[70]. К 1812 г. южные волости Верхотурского уезда, в том числе и Черемисская, были переданы в Екатеринбургский уезд. Состав населенных пунктов Черемисской слободы оставался неизменным[71].
В советское время Черемиска с деревнями полностью вошла в Режевской район, образовав его западную часть[72]. Позже две деревни (Маркова и Узянова) были переданы в Пригородный район[73].
——————————-
1. Бесова В. М. Мы живем в глубине России. Реж, 1997. (Далее – Бесова.).
2. Аятская слобода в конце XVII – начале XX вв.: Историко-родословные записки / Сост. Любимов В. А. Нижний Новгород, 1998. (Далее – Любимов.).
3. Бесова. С.10.
4. РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.5. Л.251.
5. Бесова. С.11.
6. РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.43. Л.96 об.
7. Бесова. С.11.
8. Бесова. С.9-12.
9. Бесова. С.10.
10. Приходы и церкви Екатеринбургской епархии. Екатеринбург, 1902. С.83.
11. Миллер Г. Ф. История Сибири. Т.I. М., 1999. С.332-334.
12. Чагин Г. Н. Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVI – первой половине XIX века. Пермь, 1995. С.41.
13. Чагин Г. Н. Этнокультурная история… С.324-332.
14. Любимов. С.21-24.
15. Любимов. С.8.
16. РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.5. Л.253-258 об.
17. РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.10. Л.39 об.-44.
18. РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.194. Л.32, 68-68 об. (Документ имеет повреждения и, возможно, несколько имен ясачных Аятской волости утрачено.)
19. Коновалов Ю. В. История основания Краснопольской слободы // Тагильский край в панораме веков. Вып.2. Нижний Тагил, 2001. С.163-168.
20. Миллер Г. Ф. История Сибири. М.; Л., 1941. С.536.
21. Коновалов Ю. В., Трофимов С. В. Дедюхины и другие первые жители Невьянска // Очерки истории культуры и быта старого Невьянска. Екатеринбург, 2001. С.15-16.
22. РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.43. Л.96 об.
23. РГАДА. Ф.1111. Оп.2. Д.911. Сст.57-58.
24. РГАДА. Ф.1111. Оп.4. Д.40. Л.22-22 об.
25. Коновалов Ю. В. Освоение русскими верхнего течения реки Чусовой в конце XVII – начале XVIII вв. // Река Чусовая: проблемы изучения и сохранения природного и культурно-исторического наследия. Научно-практический семинар. 16-17 мая 2002 г.. Нижний Тагил-Висим. (В печати).
26. Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1662-1664 гг. // Исторические записки. Т.24. М., 1947.
27. РГАДА. Ф.1111. Оп.2. Д.911. Сст.3-4, 40-47, 57-67.
28. РГАДА. Ф214. Оп.1. Д.697. Л.820 об.
29. Любимов. С.11.
30. Архив СПб ИИ РАН. Ф.28. Оп.1. Д.1081. Сст.3 об.-5 об. (Предоставлено С. В. Трофимовым).
31. РГАДА. Ф.1111. Оп.1. Стб.133. Л.55 об.-56.
32. Любимов. С.10.
33. ГАСО. Ф.72. Оп.2. Д.891. Л.1-4. См.: Приложение.
34. Приложение. Л.1-1 об.
35. Приложение. Л.2-3.
36. Любимов. С.7.
37. Старый Невьянский завод. Екатеринбург, 2001. С.17-19, 26
38. Архив СПб ИИ РАН. Ф.28. Оп.1. Картон 21. № 39. Сст.1. (Предоставлено С. В. Трофимовым).
39. Приложение. Л.1 об.-2.
40. Приложение. Л.2 об.-3.
41. Приложение. Л.2 об.
42. Любимов. С.8.
43. Приложение. Л.1.
44. Любимов. С.13.
45. РГАДА. Ф.1111. Оп.1. Д.201. Л.8-10.
46. Там же. Л.8 об.
47. РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.487. Л.541 об.-542.
48. РГАДА. Ф214. Оп.1. Д.697. Л.820-858 об.
49. Там же. Л.836-836 об.
50. РГАДА. Ф.1267. Оп.1. Д.654. Л.54-57.
51. Там же. Л.57-57 об.
52. РГАДА. Ф.1111. Оп.1. Д.125. Л.177, 178.
53. РГАДА. Ф.151. Оп.1. Д.48. Л.261 об.
54. Любимов. С.62-63.
55. Любимов. С.59-62.
56. См.: Елькин М. Ю., Трофимов С. В. Отдаточные книги 1704 года как источник крестьянских родословий // Уральская родословная книга: Крестьянские фамилии. Екатеринбург, 2000. С.331-333.
57. РГАДА. Ф.151. Оп.1. Д.50. Л.148-177.
58. РГАДА. Ф.1267. Оп.1. Д.654. Л.53-57, 59-59 об.
59. Там же. Л.57-58.
60. Там же. Л.54, 59.
61. ГАСО. Ф.24. Оп.1. Д.222. (Предоставлено М. Ю. Елькиным).
62. ГАСО. Ф.24. Оп.1. Д.2317. Л.399 об.-400.
63. Там же. Л.400 об.-406.
64. Там же. Л.408-411.
65. История Урала с древнейших времен до 1861 г. М., 1989. С.319.
66. ГАСО. Ф.24. Оп.1. Д.2317.
67. Там же. Л.308-398.
68. ГАПО. Ф.111. Оп.1. Д.2963.
69. ГАСО. Ф.6. Оп.3. Д.1. Л.1328 об.-1333 об.
70. Там же. Л.1287а об.-1289.
71. ГАСО. Ф.6. Оп.2. Д.444. Л.1648-1694.
72. Карта Режевского района Свердловской области (1938 г.) // Фонды Режевского исторического музея.
73. Общегеографический региональный атлас «Свердловская область». М., 2000. С.92.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Копия с доклада 179 г. Фролки Арапова
(л.1) Государя царя и великаго князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца и государя благовернаго царевича и великаго князя Феодора Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России и великаго князя Иоанна Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России стольнику и воеводе Феодору Григорьевичу, Багдану Леонтьевичу Фролко Арапов челом бьет.
В нынешнем во 179 году собрал я по аятских новоприборных оброчьных крестьянех по Назарке Катанаеве с товарищи по штинатцати человеках великих государей в денежном годовом оброке и в житье поручные записи. И те шеснатцать записей за поповыми и за дьяконовою руками запечатав и столбец послал к вам на Верхоторье с аятским крестьянином с Савкою Савиным февраля в 3 день. В новую Аятскую слободу крестьян селил по указу великих государей и по вашей верхотурской наказной памяти на денежной годовой оброк. А великих государей в казну платить после льготных лет оброку по дватцати и по десяти алтын с крестьянина на год. А льготы давал им крестьянам по указу великих государей и по вашей верхотурской наказной памяти для новой сельдбы года по четыре, а нужным бедным крестьянам лет по пяти. А великих государей жалованья денежные ссуды вашей верхотурской присылки роздано взаймы на ссуду аятским оброчным крестьяном Назарку Катанаеву с товарищи тринатцати (л.1 об.) человекам тринатцать рублев, по рублю человеку. А кому именем государевых денег на ссуду дано и пишу под сею подпискою роспись.
Да в нынешнем же во 179-м году бил(и) челом великим государем Тобольскаго уезду Мурзинской слободы оброчные крестьяне Гришка Юшков, Панфилко Тимофеев с товарищи ложно, будто я слободу строю и крестьян селю великих государей на денежной оброк в мурзинском чертежу, а оброку на крестьян накладываю по пяти алтын. И по Указу великих государей и по тобольской и по вашей верхотурской памятем против их крестьянскаго челобитья велено тобольскому сыну боярскому Борису Деткову с товарищи, взяв мурзинских крестьян, верхотурскому сыну боярскому Прокопью Бужанинову, взяв невьянских и арамашевских и краснопольских крестьян и вогуличь, розмежевать Мурзинскую слободу с Невьянскою и с Арамашевскою и с Краснопольскою и с новой Аятскою слободами по старым межам. И тобольской сын боярской Борис Детков с товарищи, взяв с собою мурзинских крестьян, а верхотурской сын боярской Прокопей Бужанинов, взяв с собою невьянских и арамашевских и краснопольских старожилых крестьян и вогуличь Ахтионка Алтюкова, новокрещена Евтюшку Тавлагаева, которые знают Мурзинской слободе межи и отвод и чертеж, и на межи и на спорные земли в Арамашевскую слободу в деревню на Глинку и в новую Аятскую слободу (л.2) съезжались. И у Бориса Деткова в наказе чертеж Мурзинской слободе, как заводил и чертил Мурзинскую слободу верхотурской сын боярской Андрей Бужанинов, и межу и урочища были написаны. И я в том межевье слался великих государей на указ и на тобольскую и на вашу верхотурскую памяти и чертежные книги Андрея Бужанинова. И тобольской сын боярской Борис Детков через великих государей указ и чрез чертежные книги учал мне с мурзинскими крестьяны делать и чрез скаски невьянских и арамашевских (и) краснопольских крестьян и вогульских сказок старожилков знающих людей, кои знают Мурзинской слободе чертеж и межи, веру. И я чрез великих государей указ и тобольской и вашей верхотурской памятей и чрез чертежные книги Андрея Бужанинова к вере не пошел. А против великих государей указу и тобольские памяти, каков чертеж написан в памяти у Бориса Деткова Мурзинской слободе, и против сказок невьянских и арамашевских и краснопольских крестьян и вогулских сказок тобольской сын боярской Борис Детков Мурзинскую слободу с Невьянскою и с Арамашевскою и с Краснопольскою и с новою Аятскою слободами по межам и урочищам по старым межам для своей безделной корысти не размежевал и с меж съехал в Тобольск. А у меня взял Борис Детков сказку (л.2 об.) за моей рукою, а Прокопей Бужанинов взял у меня таковую ж сказку о тех спорных землях. А в сказке своей я писал: слободу строю и крестьян селю по указу великих государей и по вашей верхотурской наказной памяти. И по сыску верхотурскаго сына боярскаго Ильи Будакова и по сказке арамашевских пашенных крестьян и беломестных казаков дватцати пяти человек от Каменки речки вверх подле Реж реку до Аяту озера великих государей на денежной оброк. А где я ныне слободу строю и крестьян селю, и на том месте жили Верхотурскаго уезду Аятской волости ясачные вогуличи. И на Верхотурье в приказной избе в окладных ясачных книгах та Аятская волость написана есть. А слыла волость Аятская по Аяту озеру, а в чертежу и в отводе у Андрея Бужанинова той волости мурзинским крестьяном Аятская в отводе не написана и не отведена. А хотят мурзинские крестьяне новою Аятскою слободою данными пашенными землями и сенными покосы завладеть сильно своим ложным челобитьем.
А от новой Аятской слободы вниз подле Реж реки за шесть верст на большом поле селятся воровския черемиса Енилка с товарищи семей с девять. А живут черемиса воровски, пашни на себя единые лехи не пашут и нынешнему ко 179 году единые горсти ржи не сеяно. Только они черемиса из под Казани коней крадут и к себе приводят. А то поле, где воровские черемиса селятся самовольством, у меня (л.3) в вашей верхотурской данной и в наказной памяти есть написано. И многие крестьяне за воровскою черемисою в новую Аятскую слободу не селятся, боятся они черемис большаго воровства и конской кражи. А у Каменки речки, коя у меня в наказе ж написана, на большом поле от Арамашевы слободы вверхь по Режу реке за дватцать верст селятся самовольством рудного железного дела крестьяне Мишка Соколов, Матюшка Сметанин под Мурзинскую слободу от пашенные земли, где селятся черемиса и крестьяне Мишка Соколов с товарищем в Верхотурской уезд.
И я без указу великих государей и без вашей верхотурской памяти воровскую черемиса Енилку с товарищи и рудного железнаго дела крестьян Мишку Соколова, Матюшку Сметанина, кои селятся не бив челом государем и вам на Верхотурье, самосильством из Верхотурскаго уезду сослать не смею и не с кем.
А ныне мне стало крестьян селить на Аяте негде, опричь тех поль, где селятся черемиса и Мишка Соколов с товарищем. И о тех черемисах и о крестьянех о Мишке Соколове с товарищем, а их насильственной селидьбе что вы укажите, чтоб впредь мне было крестьян поселить великих государей на денежной оброк.
А селятся воровския черемиса и Мишка Соколов в Верхотурском уезде в Аятскую волость на ссору для того (л.3 об.) чтоб те места, чистые поля и дубровные места подле Реж реку до Аяту озера были при судах под Мурзинскою слободою, а не под Верхотурьем. А от аятских меж до Мурзинския слободы дватцать верст. А на тех на дватцати верстах чистых поль и дубровных мест будет опричь Мурзинской слободы вновь построить на две слободы. А новой Аятской слободы оброчным крестьяном в селидбе стало большая скудость, заводят с опасением. И пашенных поль оприч тех нет, где селятся черемиса и Мишка Соколов с товарищем.
Роспись великих государей денежной казны, что кому именем Новоаятской слободы оброчным крестьяном дано великих государей жалованья денег на ссуду верхотурской присылки: Назарку Катанаеву 1 руб., Данилку Катанаеву 1 руб., Ивашку Кобелеву 1 руб., Якуньке Белоусову 1 руб., Гришке Пьянькову 1 руб., Ивашку Арефьеву 1 руб., Ивашку Казакову 1 руб., Ваське Мартемьянову 1 руб., Якуньке Федорову 1 руб., Ивашку Красильнику 1 руб., Томилку Котельнику 1 руб., Игнашке Иванову 1 руб., Ивашку Тимофееву 1 руб. И в тех государевых ссудных деньгах взяты заемные кабалы с доброю порукою.
И ныне великим государям бьет челом Новоаятской слободы оброчной крестьянин Савка Савин, чтоб ему великие государи жалованья дали на ссуду на лошадиную покупку и на сошники 3-х денег. И я без указу великих государей и без вашей верхотурской памяти государевых денег (л.4) на ссуду аятскому крестьянину Савке Савину дать не смею.
И о том что вы укажите к поданной прозбе и росписи на обороте Фролко Арапов руку приложил.
Оную подписал Богдан Софонов. На обороте оной написано:
179 года февраля в 8-й день взять к отпуску и написать из сей отписки, выбрав на перечень в ту ж опись, дал и отписал Прокопей Бужанинов. А послать к нему память денег большее того на ссуду без указу и не описався на Верхотурье не давать. А Савке дать на ссуду, будет по нем добрая порука будет.
ГАСО. Ф.72. Оп.2. Д.891. Л.1-4.